Автор: Донн Ф. Дрэгер                                            

Глава 1. Боевые традиции Японии.

Цивилизация зарождается, потому что ее рождение дает военное преимущество

Вальтер Бейджгот

Изменения, произошедшие за последние несколько десятилетий, оказались настолько
сильными, что в результате наши знания о традиционных институтах скорее обеднели,
чем обогатились. Поэтому данная книга, не претендующая непосредственно на
глубокое научное исследование, должна была быть написана для исправления сильно
искаженного понимания слоя древней японской истории, который был системой -
истинным институтом. Этот институт оказал заметное влияние и определил
существенную часть японской культуры, поэтому данная книга должна быть
интересна.
При том, что ни один из классов японского общества не может претендовать на
монопольное обладание ямато дамаси, "японским духом", вряд ли найдется класс,
пронизанный этим духом и ярко проявляющий его в большей степени, чем класс
воинов. Исследование этих духовных проявлений и их причин поможет нам прийти к
лучшему пониманию того, какой Япония была в прошлом, какая она сейчас и какой
станет в будущем.
В этой книге рассматривается классический образ японского воина. Писатели,
жившие в эпохи, следующие за эпохой расцвета классического воина, показывали в
своем творчестве его идеализированный образ, подчеркивая такие черты, как
верность, честь, храбрость, уверенность в своих силах, готовность к
самопожертвованию, послушание и работа без расчета на получение награды. Чтобы
убедиться в этом, можно обратиться к историческим архивам, которые полны
иллюстрациями указанных прекрасных качеств - очевидно, было бы несправедливо
предположить, что кодекс воинской этики был желаемым, выдаваемым за
действительное. Тем не менее, встречались случаи, из-за которых этот кодекс
нельзя считать универсальным. В этой книге я собираюсь показать как бы срез того
времени, через который читатель может получить представление о классическом
воине Японии, окрашенное эмоциями в значительно меньшей степени, чем в изданных
ранее произведениях.
Поскольку эта книга не претендует на полноту и завершенность, подробные рассказы
о военных действиях, отражающие военную историю, в нее не вошли, за исключением
информации, важной для понимания японского воинского общества. Более того, здесь
читатель не найдет сложных философских рассуждений, которые слишком часто
используют для смягчения описания боевых подвигов. Основная цель этой книги -
показать технический аспект формирования культуры классического воина -
составляющие его реальных навыков владения оружием, его военных искусств,
которые называют будзюцу - боевыми искусствами.
Как писал Белизарий - выдающийся генерал кавалерии римского императора Юстиниана
"мир - это главный дар Бога, и с этим соглашаются все люди, у которых есть хоть
немного здравого смысла". Но тем не менее путь истирического развития - это
кровавый путь, и скорее всего если бы вдруг боевые действия стали невозможны или
искусство их ведения было бы утрачено, то людям пришлось бы открывать его
заново, чтобы сохранить свою жизнь и не допустить хаоса и деградации. Будем ли
мы придерживаться мнения Жана-Жака Руссо, что война и цивилизация имеют общее
происхождение, или согласимся с Фридрихом Ницше, что война "это серьезнейшее
испытание для общества в целом", или предпочтем тезис Арнольда Тойнби что война
действует как "цепь причин", способных разрушить любую цивилизацию - нельзя
отрицать постоянную готовность человека к борьбе против своего брата - тоже
человека.
На вопрос почему люди любят сражаться друг с другом пока не было дано
однозначного четкого ответа. Люди были агрессивными существами и занимались
уничтожением друг друга непрерывно с момента первого конфликта в древние
доисторические времена. Неважно, будем ли мы считать сколонность к дракам
свойством человеческой натуры или порождением цивилизации - очевидно, что
человек не способен освободиться от военных действий как способа поведения.
Похоже, что Плиний Старший был прав, когда писал, что "Только одно ужасное
животное - человек - по своей природе способно полностью посвятить себя войне".
Некоторые считают, что человеческая агрессивность - это инстинкт, против
которого бессильно сколь угодно высокое развитие культуры. Другие считают, что
люди вступают в конфликт друг с другом под влиянием неблагоприятных условий
своего окружения. В обоих случаях нельзя не согласиться с Томасом Гоббсом,
считавшим, что "любые социальные отношения людей связаны с войной". Таким
образом можно смело сказать достаточно неприятную вещь - что сражения отражают
суть жизни и что зачатки боевых способностей заложены в каждом человеке и
способны пробудиться в соответствующих условиях.
Во все века люди оказывались способны разрабатывать орудия и методы ведения
войны. Нет ни одной самой примитивной человеческой расы, которой было бы
неизвестно оружие. Оружие и методы ведения боя возникли раньше, чем появились
нации, а вскоре после формирования наций военные действия стали использоваться
как средство национальной политики: на этом уровне, однако, их оправдывали с
точки зрения законности, укрепления власти или пользы для развития. Поэтому в
результате нет ни одного современного государства, где не было бы боевых
традиций, непосредственно связанных с самим существованием и развитием.
Боевые традиции заняли особо важное место в истории и культуре Японии. Старинные
надгробья эпохи ханива отражают культуру воинов и боевой дух. Мифология Синто
рассказывает о силовом объединении Японии кланом Императора. Во всех наиболее
ранних из известных произведений литературы - относимые к восьмому веку
"Кодзики" ("Летопись старинных событий"), "Нихон Сёки" ("Хроники Японии"),
"Когусю" ("Летопись древней истории") и "Маньёси" ("Собрание миллиарда листьев")
- рассказывается о древней воинской культуре. В "Маньёси" - сборнике стихов - мы
находим характеристику масурао - бестрашного бойца: "Масурао но кьюоки соно на".
Это означает, что честь воина должна поддерживаться его ответственным отношением
к своим обязаностям, а храбрость - быть одним из проявлений верности.
Выражение чувств, характерных для этого раннего периода, быстро утратило свое
значение для этического воспитания личности, оставшись преимущественно
выражением неких идеалов. Это прослеживается в литературе периода Камакура
(1185-1336): "Хоген Моногатари" ("История войны Хоген"), "Хейдзи Моногатари"
("История войны Хейдзи"), "Хейке Моногатари" ("История дома Тайра"), "Гемпей
Сэйсюки" ("История взлета и падения Минамото и Тайра") и "Азума Кагами"
("Зеркало Земли Востока"). Любое подробное исследование ранней японской
литературы, особенно перечисленных выше гунки моногатари - военных романов -
обнаруживает важных факт: несмотря на тенденцию этой литературы к созданию
положительного образа класса воинов, примеры проявления неверности, трусости,
корыстолюбия и заботы о личных интересах преобладают над описанием положительных
качеств, показывая насколько плохими были в действительности условия жизни
воина.
Вряд ли человек, совсем незнакомый с воинской культурой Японии, сможет понять
страну и ее народ. В то же время, вряд ли стоит приписывать японцам то, что
антропологи называют "ритуальными боевыми действиями". Это выражение относится к
образу действия тех, кто считает войну большим, чем неизбежное зло. Для таких
людей мир означает общественный застой и путь к разрушению общества. Под
ритуальными боевыми действиями понимаются регулярные войны, без которых нельзя
обойтись. Обыкновенная война характеризуется совсем по-другому, и обычно
считается скорее житейским, чем святым делом, в отличие от ритуальной войны.
Однако, для признания ритуальной войны полноценным Институтом, должно быть
прослежено ее историческое происхождение. Имеющаяся в нашем распоряжении
информация о доисторической Японии не дает подтверждения предположений ни об
исключительной воинственности первых поселенцев Японских островов, ни о широком
масштабе войн, показывающем их ритуальный характер. Более того,
психиатры-антропологи, в частности Морис Дейви, находят, что монголоидная раса
обладает воинственностью в умеренной степени, намного меньшей, чем
воинственность европеоидной и негроидной рас. Тем не менее нельзя отрицать, что
у древних японцев были особые условия для развития воинского искусства. По всей
видимости, они пришли к пониманию боевых действий вне контекста, в котором они
воспринимаются большинством людей, причем метафизические аспекты и учения играли
в этом понимании существенную роль. Даже уже в то время, когда японцы, потратив
много сил и энергии, начали изготавливать стандартизированное оружие из стали, к
8-9 веку н.э., не существует (во всяком случае, не сохранилось) технических
записей, свидетельствующих о систематической разработке методов подготовки
воинов к ведению боевых действий. Только с формированием классического воина и
его приходом к политической власти, в 12 веке, в Японии стало развиваться то,
что можно было бы назвать признаками ритуальной войны.
Исследователи японской истории часто не понимают разницы между классическим
воином и современным солдатом. Действительно, многие современные японцы верят в
то, чему их учили - что боец их эпохи представляет собой непосредственное
выражение древней боевой традиции. Такая неутешительная ситуация отражает
взгляды тех, кто делает общие выводы на основе отдельных примеров, склонен к
необоснованным обобщениям, и обладает лишь поверхностными знаниями о японской
воинской культуре. По этой причине вторая цель данной книги - показать, что
существует большая разница между классическим японском воином и его современным
последователем - солдатом.
При том, что боевая история Японии охватывает примерно два тысячелетия, лишь
небольшая часть этого времени соответствует периоду, когда классические воины
представляли мощный Институт определенного стиля. После тщательного изучения
японской истории становится ясным, насколько непродолжительным и неустойчивым
был этот исторический период. Именно на основе этого очень небольшого промежутка
времени историки и другие писатели создали представление об уникальном
институте. Предположив, что все бойцы Японии составляли единую группу,
объединяемую общими принципами и идеалами, легко не обратить внимания на тот
факт, что на протяжение всей японской истории воины появлялись из разных слоев
общества, приходили на военную службу по разным причинам, использовали разное
оружие (и следовательно, разную боевую технику, стратегию и тактику боя),
руководствовались разными этическими принципами, пользовались разными правами и
привилегиями и занимали разное политическое положение. Это групповые различия,
поэтому их нельзя упускать из виду. В интересах достоверности такие группы
нельзя объединять в одну, делая широкие обобщения.
Слово буси исторически обозначает японского воина. Однако, не всех японских
бойцов было бы правильно назвать буси. Этот термин правомернее всего
использовать применительно к воинам-аристократам протофеодальной и феодальной
Японии, жившим в 9 по 19 век. Но даже в этот промежуток времени существовали
бойцы, не попадающие в категорию буси: солдаты, попавшие по призыву в армии Ода
Нобунага и Тоётоми Хидэёси в 16 веке - это только два примера. Кроме того,
воины-буси среднего и позднего периода Токугава (1603-1868), не имеющие боевых
навыков, хотя и буси по праву рождения, не заслуживают этого звания ни по своим
боевым, ни по своим этическим качествам.
Помимо этого в пределах группы буси имелись многочисленные уровни и звания,
которые определялись социальным положением воина, его боевыми заслугами, а также
его отношениями с сёгуном. Самураи представляли лишь один из этих уровней,
причем никоим образом не высший. Изначально, во времена, предшествовавшие
периоду Камакура, самураем называли слугу, того, кто прислуживал хозяину
благородного происхождения. Даже когда это понятие стало более общим и стало
подразумевать определенный тип воина - примерно в 14-м веке, значение "служения"
в значительной степени сохранилось. С учетом этого ограничения будет ошибкой
относить всех воинов к самураям или считать, что самураи как класс правили
японской нацией - этого не было ни вообще, ни в периоды военного правительства.
Оказывается, что дать точное определение классического японского воина -
непростая задача. Этот специфический институт не поддается простым и точным
определениям. Тем не менее, поскольку эта книга специально посвящена
характеристике классического воина, в аспектах оружия и боевых искусств, мы
обязаны дать определение этого понятия. Проще всего сказать, что классический
воин - это представитель того типа воинов, период расцвета которых соответствует
военным порядкам бакуфу (военного правительства) Минамото Ёритомо,
сформировавшегося в конце 12-го века в период Камакура. Это было первое
правительство в истории Японии, которое почти полностью состояло из
профессиональных воинов. После смерти Ёритомо в 1199 году, преимущество клана
Минамото в военной области было утрачено, что было связано с социальными,
экономическими и политическими изменениями в национальном масштабе.
Не в последнюю очередь по той причине, что требование личной верности, которого
придерживался Ёритомо, было заменено верностью группы, классический воин увидел
в своем положении при условии абсолютной непогрешимости новую возможность
соединения власти в военной и гражданской области. Вскоре появился новый, совсем
другой тип воина, который проявил себя худшими за всю историю Японии примерами
предательства, обмана, анархизма, алчности и всеобщей коррупции. Тем не менее,
мы не можем просто оторвать часть исторического календаря, чтобы использовать
выбранный хронологический отрывок для поиска определения классического воина.
Было бы крайне примитивным и ошибочным считать, что никто из бойцов, живших до
или после рассматриваемого времени не попадал под определение классического
воина. Классические воины эпохи Ёритомо обладали высокими моральными качествами,
обладали наибольшими знаниями и дисциплиной по сравнению с другими японскими
бойцами. Их выдающиеся подвиги при выполнении своего долга влияли на ход
японской истории. При этом не удивительно, что этих сильных воинов начали
рассматривать как традиционную модель воинской культуры и доблести, применимую и
к Японским воинам более поздних эпох, при условии следования традиции несмотря
на социальные и экономические препятствия. За исключением отдельных личностей
воинов, выдающимся примером которых можно назвать героя 14-го века Кусуноки
Масасигэ, и небольшого круга их последователей, в период с 13 по 17 век
наблюдалась деградация классических воинов. Возможность их использования как
реальной силы значительно уменьшилась за счет распространения бойцов низкого
уровня. В условиях путаницы и неразберихи в государственной машине, сильно
ослабленной внутренними и внешними факторами, бразды правления попали в руки
тех, кто утопил классических воинов в крови, противопоставив им "всепроникающую
силу" огнестрельного оружия. Произошел военный переворот. Военное правительство
(бакуфу) Токугава (1603-1868), за исключением, возможно, первых лет правления,
было военным только по названию. Более двух веков проводимой Токугава политики
защиты от иностранного влияния было гибельным для классических воинов. Сочетание
гражданских правителей и воинов, утерявших классические боевые традиции
представило новую государственную машину, благодаря которой к концу 19-го века
ставшие анахронизмами классический воин и его роль в обществе погрузились в
забвение, подобно тому, как это произошло с итальянскими кондотьерами эпохи
Возрождения. Классического воина быстро сменили имевшие гражданское
происхождение солдаты наемной армии, в которой тип классического воина был
исключительно редким. Тем не менее, мы должны понять, что классический воин, как
класс, существовал и до и после эпохи Ёритомо, хотя и не обладал абсолютной
властью в стране. Даже сейчас тип классического воина действительно еще
существует.
Еще одна важная задача этой книги - показать небрежность тех, кто описывает все
японские боевые системы в рамках одной классификации, называя их совокупность
просто "боевыми искусствами". Читатели должны обратить внимание на полное
отсутствие в этой книге упоминания о таких международно известных системах, как
дзюдо, каратэдо, айкидо и кендо. Действительно, ни одной из этих так называемых
"систем до" в этой книге нет места. Их исключение неслучайно. Существуют
огромные различия между будзюцу, или боевыми искусствами, и будо, или боевыми
путями. Будзюцу включает боевые системы, разработанные воинами и для воинов,
имеющие целью развить как личные, так и общественные боевые качества. Будо
включает системы, ориентированные на духовное развитие и не обязательно
созданные воинами или для воинов, имеющие целью развитие и самосовершенствование
личности. Поскольку таких систем не было в тот период, когда классический воин
занимал ведущие позиции в реально существовавшем правящем

социально-экономическом слое, системы будо выходят за рамки этой книги. Они
будут рассмотрены в следующем томе. (Д. Дрэгер. "Классическое будо", изд-во ФАИР
- здесь и далее примечания переводчика). Читатель должен понять принципиальную
разницу между двумя категориями боевых систем, иначе он не сможет в достаточной
мере понять те компоненты японской культуры, которые связаны с боевыми
искусствами.
Какими бы средствами передачи информации мы не пользовались, очень сложно дать
правильное представление о будзюцу классического воина, показать жизненную суть
того, что он разработал и использовал в период своей максимальной боевой
активности. Это обусловлено тем, что мы очень далеки от тех феодальных времен, и
кроме того живем в условиях, имеющих мало общего или совсем других по сравнению
с условиями жизни классического воина.
При том, что мы не можем говорить о недостатке информации о классическом воине,
большинство такой информации, как письменной, так и устной, держится на
искажении истории и подтасовке фактов. Кое-что из претендующего на "историю"
было написано в мирное время деятелями, которые, не имея возможности
использовать надежные источники информации, не могли делать правильные выводы.
Военная история, а также, в меньшей степени, любое искусство, показывающее
воинов, отличается повышенной недостоверностью. Часть военной истории, как и
часть соответствующего искусства, создается для поддержания репутации, защиты от
разглашения секретов или сокрытия проявлений слабости - всегда с предположением
о будущей войне.
Для изучающих воинские культуры, особенно для исследователей истории буси,
преувеличения при описании славных событий прошлого - обычное дело.
Пользуясь даже большим, чем обобщение, они очень вольно трактовали понятия
воинской храбрости, верности, дисциплины и боевого опыта. Достоинства,
проявленные на поле боя многими, приписывали отдельным людям в попытке создать
образ национального героя.
Злобные критики воинской культуры изо всех сил стараются разрушить эти памятники
славы. Они подбирают факты и свидетельства, показывающие буси как бесчувственных
людей, которым доставляют радость страдания окружающих, или же как
патологические символы варварства и жестокости. Столь же пагубно для правды о
буси творчество тех деятелей, которые описывают буси исключительно с
эстетической точки зрения, успешно отвлекая внимание читателей от всего, что
нельзя назвать правильным или красивым.
Ни одна из указанных ограниченных позиций не справедлива. В условиях огромного
числа потрясающе противоречивой информации от исследователя требуется в первую
очередь сохранить интеллектуальную честность. Мы должны постараться увидеть буси
такими, какими они были, а не делать из них то, что соответствует созданному по
нашим представлениям образу. Буси был человеком, а не суперменом. Хотя буси
несомненно обладали очень высокими воинскими качествами, у них тоже были и
ошибки и заблуждения, как это свойственно всем людям, и это лишь частично
компенсировалось сугё, строгой дисциплиной. Поэтому мы должны тщательно выбирать
только такие источники информации, которые не очень сильно искажают
действительность. В этой книге я привожу много фотографий. Таким способом я хочу
дать читателю наглядное представление о классическом воине, возможность увидеть
его образ достаточно ярко и глубоко.
Один из лучших источников информации для наших целей, при условии его
критического использования, - это боевая рю. В английским языке (в русском тоже)
нет слова, которое бы точно соответствовало этому понятию. Тем не менее, удобным
и близким к истине будет считать, что рю соответствует боевой традиции.
Действительно, рю - это целостная система, которая передается от одного ведущего
мастера к другому по линии прямого или родственного наследования (сэй) или не по
родственной связи (дай).
Чтобы полностью понять концепцию рю, читатель должен представить себе рю как
личность, способную подавить реальные личности людей, в нее входящих. Рю
"живет", "дышит", а также "действует" подобно живому существу, при этом полное
проявление ее возможностей выходит за пределы возможностей человека. Основание
рю всегда связывают с Божьим повелением (тенсин сё), которое передается
основателю, сёсэй или сёдай. Поэтому, мистицизм и вера в сверхъестественное
характерны для всех рю. Все основатели рю были не только получателями
божественного благословения, но и выдающимися воинами и гениями в области боевых
искусств, которые, после долгих интенсивных занятий, ощущали вспышку
вдохновения, позволяющую сформулировать технические характеристики своей рю.
Учения рю открываются только тем немногим, кто оказывается достоин великой
жизненой мудрости, заключенной в этих учениях. А поскольку любая рю образуется с
божьей помощью, и собственно рю и все, кто к ней относится находятся под
покровительством божественной силы, которая проявляет себя через оракула-медиума
в храме Синто.
Известно около девяти тысяч рю, но в список вошли не все. К сожалению,
достоверных документов из или о дофеодальных рю (то есть о тех, которые
существовали до 14-го века) не найдено, поэтому мы вынуждены основываться на
материалах феодальной эры. Кроме того, далеко не каждая рю была связана с
правительством - с императорским двором или с бакуфу - военно-административным
правительством сёгуна, поэтому боевые возможности школ сложно оценивать. Еще ряд
рю, основанных после окончания феодальной эры, не относятся к предмету нашего
исследования и не рассматриваются здесь, поскольку в то время классические воины
как реальная сила уже не существовали. Следует также сказать, что из феодальных
рю я выбрал только те, которые, по моему мнению, в наибольшей степени сохранили
технику, используемую в период их боевого расцвета. У каждой феодальной рю есть
своя история, обычаи, верования, технические характеристики и реальные боевые
приемы. Все собрано и хранится в письменном виде - в макимоно, рукописных
свитках. Макимоно - это сокровище рю, и поскольку в них нашло отражение Божье
благословение, благодаря которому зародилась рю, к ним относятся как к священным
предметам и тщательно берегут. При том, что макимоно имеют огромное значение для
любого исследования японской воинской культуры, содержание свитков заведомо не
предназначено для использования вне рю. Поэтому такие свитки не могут быть
использованы для общего исследования. Даже если предположить, что макимоно
станут доступны, вряд ли их удастся расшифровать даже японским исследователям.
Каждая рю использовала для описания своих ценных элементов свой кодовый язык,
схемы и обозначения, которые могли быть понятны только тем, кто достаточно
долгое время был учеником данной рю.
Современные технические эксперты - мастера систем, соответствующим феодальным
рю, также могут быть ценным источником информации к боевому прошлому Японии. На
этих мастерах лежит исключительно высокая ответственность - передать учения рю в
неискаженном виде в условиях сильного давления со стороны современного общества,
давления, направленного в сторону компромисных решений и отклонения от традиций.
Познакомившись с повседневной жизнью этих современных хранителей культуры
классического воина, мы приходим к пониманию того, что реальная сила
классического воина была основана на простом чувстве патриотизма, жесткой
дисциплине, скромной жизни и неизменному культивированию будзюцу.
Эти люди показывают, как тренировался и дрался классический воин. На основе их
динамического исполнения различных элементов будзюцу, примеры которого показаны
на фотографиях в этой книге, феодальные воины оживают и боевой опыт прошлого
приоткрывается.
Нам несложно понять, что поединок для классического воина был не только
проверкой силы, выносливости и боевых навыков, но, прежде всего, этической
проблемой, при появлении которой следовало вести себя строго определенным
образом. Из-за ограниченности своих обычаев, оружия и боевых искусств,
классический воин не годился для завоевательных войн, но он был прекрасно
приспособлен для поединков с подобными себе. На земле другой страны он бы
столкнулся с бойцами, которые прошли другую подготовку в плане этики, обычаев,
верований, методов боя, и которых совершенно не волновали японские правила
ведения поединка. Такие воины скорее всего одержали бы победу над буси с их
устоявшимися привычками, что и доказывается примерами из прошлого -
неоднократными случаями поражения японцев на азиатском континенте. Поэтому,
предназначением классического воина были поединки в пределах своей страны.
Ценный вторичный источник информации о традиционной воинской культуре составляют
муся-э, отпечатки с деревянных гравюр, изображающих воинов. Из многих тысяч
таких отпечатков я выбрал показательные изображения классических воинов,
использующих свое привычное оружие. Это изображения дополняют в этой книге
фотографии современных мастеров будзюцу. Для нашего исследования не важно,
насколько эти изображения соответствуют эстетическим критериям с точки зрения
знактоков искусства. Нам важна только уверенность, что авторы этих произведений
обладали достаточными знаниями, чтобы не делать технических ошибок.
Представляя класс воинов как предмет своего творчества, художники создавали
яркие картины, показывающие как тренировались и бились воины. Эти картины
производят настолько сильное впечатление, что кажется, что воины феодальных
времен ожили и снова показывают свои боевые навыки и возможности. Мы получаем
представление о том, что для воина классических времен поединок был связан с
разнообразными случаями, в которых боец проверялся значительно лучше, чем в
любых других ситуациях. Глядя на эти изображения можно ярко представить себе
воина, натягивающего тетиву лука или вынимающего меч из ножен. Действительно, у
нас даже почти возникает ощущение, что это на нас направлен грозный взгляд и
сверкающий клинок. Не нужно большой работы воображения, чтобы ощутить каким в
действительности было событие, запечатленое на деревянной гравюре.
Сочетание этих изображений с фотографиями, показывающими тип классического воина
через современных представителей боевых рю, придает современным бугей-ся
(мастерам будзюцу) героический характер тех, кто изображен на деревянных
гравюрах и кто обладал тем духом, который постарались показать художники 12-го
века. Так с помощью фотоаппарата прошлое и настоящее соединяются и связываются
воедино.

Глава 2. Классический воин в истории.

#########################################################

Но сверх всего прочего, для нации, желающей поддержать величие своей империи,
важно совершенствовать навыки владения оружием как показатель своей славы и
чести.

Фрэнсис Бейкон

Древние японцы, до того как стать профессиональными воинами, были охотниками и
земледельцами. Тем не менее, защитить себя при необходимости - с помощью оружия
- они были готовы всегда. Если нужно было выполнить указание свыше, добиться
экономического преимущества, защитить репутацию или честь группы, поднять
престиж, а также просто в поисках приключений, японские бойцы с доисторических
времен собирались под знаменами армий. На почве локальных стычек вырастали
лидеры, а из их столкновений, в свою очередь, происходили национальные амбиции,
для реализации которых требовались воины с высоким уровнем подготовки.
Воины, известные как классические буси, вышли из тени между военной
необходимостью и экономико-социальными факторами, проявлявшимися по мере
развития кризиса императорского правительства. Уже в 9 веке н.э. истинно
профессиональный воин сформировался в условиях военных действий и клановой
общественной структуры японского общества того времени. Он сделал оружие и
боевые искусства условием существования своего общества и научился использовать
завоеваное кровью преимущество.
В 10 веке военная профессия окончательно сформировалась как наследуемая
привилегия. Более того, каждый воин воспринимал поединок так же, как его предки:
вполне вероятное событие в жизни человека, частое в прошлом и неизбежное в
будущем. Позже, в 12 веке, в условиях воцарившегося по всей стране беззакония и
коррупции, которой было поражено порочное правящее общество, руководимое кланом
Тайра, Минамото Ёритомо (1147-1199) собрал вокруг себя избранных сильных буси из
провинции. Он использовал их несомненную боевую мощь, чтобы свергнуть власть
Тайра и навести порядок в стране. Тем самым Ёритомо сделал буси бесспорными
правителями страны. Военное правительство (бакуфу) Ёритомо базировалось в
Камакура, далеко от столицы - Киото. Это было сделано правителем специально, с
целью оградить своих воинов от влияния порочного придворного общества. Он видел,
как легкость придворной жизни очень быстро разрушила боевую силу врагов -
правителей Тайра и не хотел повторения ситуации, способствовавшей их свержению.
Его бакуфу, включая все административные и исполнительные органы власти,
представляло собой истинно военное правительство, основной задачей которого был
контроль за дисциплиной и забота о благосостоянии буси, пополнявших его ряды. Но
несмотря на выраженную военную ориентацию, правление Ёритомо не было лишено
справедливости по отношению к другим. Период его правления стал для японского
народа коротким периодом процветания и мира, подобного которому раньше не было.
Получив официальное одобрение Императора, утверждающее его на посту сёгуна
(верховного военного правителя, генералиссимуса), Ёритомо стал предводителем
боевых сил Императора и защитником его двора. Фактически он был абсолютным
правителем Японии.
Сёгун Ёритомо объявил, что все его последователи должны происходить из рода
Минамото. Он начал строить систему власти, соответствующую принципу прямого
наследования. Ёритомо располагал хорошей психологической базой для такой
системы: ее формированию способствовали национальные особенности японского
народа, такие как политическое подчинение вождю, признание исключительного
значения групповой солидарности, допущение социального и политического
неравенства, высокое уважение к боевым заслугам и признание необходимости
подчинения и верности подданых своему правителю.
Однако, провинциальные буси, собранные Ёритомо, составляли неоднородное и
неупорядоченное сообщество, сложную смесь бойцов, для которых мысль об
объединении кланов в централизованную систему была абсолютно чуждой. Кроме того,
понятия преданности правителю практически не существовало: в отличие от немногих
избранных буси, которые имели привилегию служить в охране при дворе,
провинциальные буси не придавали особого значения существованию императора. В
основном это были представители аристократических семей из восточных
сельскохозяйственных районов Японии, где практически отсутствовали законы. В
северной части этого района необходимость защиты от возможного нападения со
стороны Айну сделала необходимым развитие боевых искусств. Расчет на собственные
силы сделал этих людей независимыми от государства. Поскольку у провинциальных
буси были одни и те же убеждения, касающиеся как повседневной жизни, так и
боевых действий, они все уважали традиции древнего кланового общества, в
частности необходимость глубокой преданости. Между этими буси и теми, кто стоял
сразу над ними, не было принципиальный различий, поскольку лидеры буси обладали
большим умом и выдающимися боевыми качествами. Многие из провинциальных буси
действительно были храбрецами, хотя попадались и трусы. Встречались буси,
способные на огромный риск во имя чести и славы. Храбрость, верность и честность
буси были выражены, при сильном чувстве солидарности и высокой морали, настолько
глубоко, что большие группы, иногда целые кланы, могли умереть, защищая свои
идеалы. Ёритомо восхищался прекрасными качествами своих воинов и предъявлял к
ним большие требования. Он знал, что для поведения многих буси того времени было
характерно невыполнение обещаний, неподчинение начальникам, переход на вражескую
сторону, решающий исход боя, и преобладание корыстных интересов над
преданностью. Поэтому Ёритомо проявлял величайшую осторожность по отношению к
провинциальным буси. В то же время, он никогда не рассчитывал на чисто моральную
основу верности буси и всегда награждал своих воинов за достойную службу,
предоставляя им новые владения или подтверждая права на владения уже имеющиеся.
Ёритомо не прибегал к призыву в армию, доверяя только профессиональным воинам,
вышедшим из воинских семей или из тех избранных групп, члены которых были
аристократами по происхождению. Он прекрасно понимал разницу между наемным и
профессиональным бойцом - первый был временным воином, которого заставляли
подчиняться воинской дисциплине, второй же был постоянно предан своей профессии
и добровольно подчинялся ее требованиям.
Профессиональные воины всегда придерживались строгой дисциплины, поэтому ими
можно было располагать и на них можно было рассчитывать в любых условиях.
Поскольку Ёритомо предъявлял конкретные требования к своим буси, он проявил
снисхождение к некоторым из своих бывших врагов. Он принимал в ряды своей армии
лучших вражеских воинов, которые после поражения достаточно искренне заявляли о
своей преданности победителю. Ёритомо признавал даже предательство, если оно
совершалось в его пользу. Например, Йида Горо Иеёси сражался против Ёритомо в
битве при Исибасияма, но напал на своего командира как раз в момент, когда тот
собирался нанести Ёритомо решающий удар. Ёритомо наградил Иеёси и принял его в
свою армию. Но предательство, совершенное в корыстных целях - ради награды,
вызывало гнев Ёритомо. Когда Кирю Рокуро принес голову своего начальника
Фудзивара Тосицуна, разыскиваемого Ёритомо, и попросил награду за это, Ёритомо
не только ничего ему не дал, но объявив поступок низким и подлым, приказал
обезглавить просителя. Ёритомо настолько уважал истинную преданность, что
освободил взятого в плен и приговоренного к смерти Тайра Сигехира, который
отказался присоединиться к Ёриотмо, показав верность свей семье.
В отличие от военначальников прошлого, которые обычно командовали воинами своих
собственных кланов, Ёритомо равно оценивал и приглашал к себе на службу всех
достойных людей, не спрашивая об их происхождении. Все верные буси стали его
соратниками наравне с буси, унаследовавшими свое звание в его семье. Он считал
себя лидером всех воинов, и в результате действительно завоевал доверие многих.
Ёритомо как военачальник полностью контролировал почти всех буси, одновременно
пользуясь гражданской властью для назначения и смещения занимавших ответственные
официальные посты в его бакуфу, для передачи прав на владение землей и выдачи
других наград, для подтверждения прав воинов-землевладельцев, а также для
конфискации земель и других форм наказания и для требования материальных
приношений и службы в том объеме, какой мог ему представиться необходимым для
функционирования бакуфу. Ёритомо пользовался правом назначать избранных им буси
на ответственные общественные посты, поручая им сбор налогов и поддержание
порядка в стране. Он контролировал даже выбор невест для своих буси.
Буси стекались к белому знамени Ёритомо. Большинство из них привлекала простота
его системы правления. Некоторыми двигало исключительно восхищение талантом
Ёритомо как военначальника, другие же не были такими идеалистами, но видели
практическое преимущество успешного развития бакуфу, определявшего их престиж,
звания, права и материальное положение. При этом все буси, независимо от
преобладания страха или восхищения, были уверены, что Ёритомо заслуживает звания
сёгуна и абсолютного правителя.
В целом можно заметить, что личные качества Ёритомо и его поступки с точки
зрения верности были хорошим примером принципов, следования которым он требовал
от своих буси. Отклонений воинов от преданности бакуфу не допускалось.
Проявления неверности жестоко наказывались, например Огино Горо Тосиасиге был
обезглавлен за то, что бросил своих товарищей в битве при Исибасияма. От всех
буси требовали обещания верности непосредственно сёгуну Ёритомо, то есть
преданность была личной и прямой. За свою преданность воин получал официальную
благодарность, когда сёгун подтверждал его права на землевладение или лично
принимал его в своей резиденции в Камакура. Личная честь была еще одним важным
этическим компонентом неписаного закона, которому следовали все буси, служившие
бакуфу. Необходимость поддерживать свою честь определяла верность правителю в
условиях абсолютистской системы Ёритомо. Отклонение от неписаных правил ставило
на честь воина несмываемое пятно позора, и единственным спасением становилась
смерть. Буси могли получить разрешение на спасение своей чести путем совершения
сепукку (самоубийство путем разрезания живота, широко известное под названием
хара-кири).
Ёримото требовал полного подчинения со стороны всех буси. Тайра Хирацуми потерял
жизнь, потому что не соответствовал этому требованию - он был верным
последователем Ёритомо, но оставался немного слишком самоуверенным. Однажды он
отказался слезть с лошади, встречая Ёритомо. В следующий раз, когда Хирацуми
стал возражать против награждения одного из воинов, он был убит по приказу
Ёритомо. Ёритомо также очень строго относился к поведению буси в обществе.
Самесимо Сира, напавший во время пиршества на другого буси, потерял палец на
правой руке, который отрубили в порядке наказания. Буси, объявленных вне закона,
ловили и отрубали им головы. Убивший одного из таких людей получал щедрое
вознаграждение.
В условиях моральной связи между сёгуном и его воинами Ёритомо имел и
осуществлял свое право избавлятся от тех, в чьей верности сомневался. Его
молодой сводный брат - наиболее талантливый из командиров его армии - Ёсицуне
был убит в 1189 году по приказу Ёритомо, который заподозрил Ёсицуне в заговоре
против себя. Он даже забирал жен и дочерей своих самых верных воинов, как
утверждалось, чтобы проверить воинскую преданность. Буси, с которыми он так
обращался, не могли ничего сделать - любая информация о жалобах вызывала бурный
гнев Ёритомо. Поведение сёгуна не считалось для буси убедительной причиной,
чтобы бросить своего начальника. Для практически каждого, кто воспринимал
действия сёгуна без должного восторга, идеальным выходом было совершить сеппуку,
не допуская мысли о противодействии верховному правителю. Но в действительности
такой идеал, как и почти любой другой идеал буси, осуществлялся редко. Важной
чертой истории Японии были изменения, произошедшие в воинской культуре после
смерти Ёритомо. Некоторые из этих изменений были явными, например политика
бакуфу, явно выражающая нежелание назначить сёгуном опытного буси, другие -
малозаметными, как например изменения этического мировоззрения. Эти изменения
были одновременно фундаментальными и решающими. Хотя клан Ходзё, который
оказался у власти - во главе бакуфу - после смерти Ёритомо в 1199 году,
представлял хорошо продуманную форму правительства и за счет этого подарил
Японии еще почти век закона и порядка, политическое равновесие в стране стало
неустойчивым. Так получилось потому, что ни один из двух компонентов
правительства не был с состоянии командовать буси так, как это удавалось
Ёритомо. Монарх, право которого на управление страной составляет одну из
центральных доктрин религии Синто, находился в Киото. Второй правитель, с
резиденцией в Камакура, мог править, пока его военные силы были в состоянии
преодолевать любое противодействие, в том числе противодействие двора. Когда эта
сила ослабевала, двор не мог упустить такую возможность, поскольку всегда
стремился восстановить свои утраченные позиции. Тот факт, что последователи
Ходзё, исходно славившиеся своей справедливостью, время от времени брали взятки
и оказывались все больше поглощены коррупцией, также способствовал успеху тех,
чьи решительные действия привели к гибели семьи Ходзё и свержению власти
олигархов в Камакура.
Структура правительства Ёритомо могла быть представления в виде треугольника.
Его вершиной был сёгун, а стороны треугольника, честь и верность, держались на
основании - будзюцу. Когда Ёритомо не стало, его последователи не смогли
сохранить значение чести и верности в том виде, в каком он их заложил в
моральный кодекс буси. Оставшееся без поддержки этических качеств - чести и
верности - будзюцу оказалось открытым со всех сторон и теперь могло
использоваться как на стороне бакуфу, так и против правительства.
Ходзё смогли контролировать двух сыновей Ёритомо, Ёриэ и Санетомо, которые по
очереди занимали пост сёгуна, потому что оба они не были компетентными
правителями. Ёрие был изгнан и затем в 1204 году убит Ходзё, а Санитомо был убит
сыном Ёриэ в 1219 году. Последующие сёгуны, назначенные Ходзё, не были буси по
происхождению и, хотя и были благородных кровей, но часто оказывались морально и
физически слабыми. Такой номинальный сёгун полностью контролировался
представителем клана Ходзё, занимавшим пост регента. Регенты Ходзё были хорошими
администраторами, но им не хватало твердой руки первого сёгуна Минамото.
Последний регент, Ходзё Такатоки, (1303-1333), получивший свой пост в 13 лет,
передал свои обязанности недостойному их помощнику, в то время как сам
развлекался собачьими боями, пьянками и танцовщицами. Таким образом, в период
правления Ходзё пост сёгуна, бывший ранее воплощением власти, стал всего лишь ее
символом. В то время как Ёритомо использовал чувство чести для соединения
воедино верности и боевых качеств, его последователи - Ходзё этого не делали.
Глубокое игнорирование регентами Ходзё этических принципов вызывало гнев
большинства буси. Попытками использовать систему, основанную на связи
эстетических концепций и академического образования, Ходзё еще больше отпугнули
воинов, для которых мысль об интеллектуальном развитии была совершенно дикой,
поэтому провал соответствующей политики был заведомо гарантирован.
После Ёритомо общество буси стало достаточно недисциплинированным. Подчинение
сёгуну не было ни абсолютным, ни личным, ни прямым. Ходзё не допускали
непосредственной связи воинов с сёгуном, поскольку опасались потери своего
влияния. В качестве регентов при сёгуне они выступали как узурпаторы власти,
поддерживаемые в основном членами собственного клана. Они не могли требовать
преданности от всех буси, как это делал Ёритомо, и со временем начали делить
ведущие посты бакуфу с обладавшими повышенными амбициями ведущими
представителями других кланов. Коллективное правление было характерно для бакуфу
при Ходзё. Буси должны были проявлять верность бакуфу, а не лично сёгуну. В
результате последовал разлад в управлении на национальном уровне.
В изменении акцента в преданности буси хорошего было мало. Немногие, самые
сознательные воины могли выступись с мечом на защиту номинального правителя,
неспособного поддержать боевые традиции, но еще меньшее число могло отдать свою
верность организации, возглавляемой теми, кто ничего не стоил в бою. Поэтому
когда Ходзё захватили и затем изгнали Ёрие, его первый помощник Изуми Тикахира
поднял бунт. То же самое сделал Миура Мицумура, когда Ходзё сместили его
молодого хозяина Фудзивара Ёрицунэ, ставшего сёгуном в 8 лет.
Провинциальные буси обитали на значительной территории, и многие сильные
воинские кланы были географически изолированны друг от друга. Только самые
влиятельные из них поддерживали связь с сёгуном. Бакуфу, которое при Ёритомо
было символом родины, при доминировании Ходзё приобрело бюрократическую природу.
Для большинства буси это означало, что чиновники бакуфу будут стоять на пути их
доступа даже к тем обычным областям деятельности, которые воинам следовало
поддерживать.
Склонность к следованию родовым обычаям была особенно вредна с точки зрения
сохранения верности сёгуну. Землевладельцы делили свои владения на части, не
спрашивая разрешения сёгуна, и каждый новый хозяин начинал командовать группой
людей. Большая степень свободы, предоставленная буси в области прав на
переустройство владений, распределения наследства между своими детьми и раздела
своих земель между членами семьи, включая приемных детей, также ослабляли
контроль сёгуна. Более того, практика раздела земель для многих буси означала
уменьшение экономических ресурсов. Они не только оказывались в долгу у
государства, но и превращались в опасный источник беспокойства и смуты.
Связи с сёгуном становились еще слабее в условиях проводимой бакуфу Ходзё
политики, в соответствии с которой буси разрешалось признать одного из
влиятельных Ходзё своим непосредственным начальником, не отказываясь при этом от
обязательств перед сёгуном. Смена начальника, ранее крайне редкая, стала очень
характерным явлением. Бакуфу признавало и официально разрешало такие переходы,
мотивируя это тем, что не важно кого буси выберет себе в качестве начальника -
все равно он останется под властью бакуфу - высшей правящей структуры для всех
воинов. Правительство быстро принимало решительные меры только в таких случаях,
как измена, вызвавшая необоснованное смещение бывшего начальника, уход от
начальника с сохранением владения данной им землей, предательство или бунт
против начальника или бакуфу или неподчинение законам бакуфу.
Следует признать бесспорным фактом, что преобладающая привычка менять
начальников была связана с эгоистическими и материальными интересами некоторых
буси. С другой стороны, во многих случаях буси, занимавшие правящие посты, были
несправедливыми, и тогда доходящая до самопожертвования преданность их
последователей разрущающе влияла на национальное единство. Несмотря на то, что
такой начальник нарушал этические нормы, подчиненные оставались ему верны и не
выражали протеста. В после-Ёритомовские времена неподчинение и разногласия были
характерны как для воинов, так и для населения в целом. Этот фактор приобрел
большое значение, поскольку мирное правление Ходзё способствовало росту
национального сознания и создавало более широкие возможности для выражения
общественного мнения. Буси, набравшись профессиональных амбиций, стали открыто
вмешиваться в такие вопросы как права правителей - сёгунов и регентов,
необходимость национального единства страны, значение и необходимость
царствования и правления императора. Злобные и сильные подчиненные при слабом
сёгуне и еще более слабом дворе сформировали независимый класс военных
правителей, каждый из которых командовал на собственной территории. Однако, ни
один из таких землевладельцев не мог чувствовать себя в безопасности, если не
располагал многочисленным отрядом воинов, сделавших постоянное изучение будзюцу
своей профессией. В таких условиях, при том, что сами правящие функции бакуфу
были сомнительны, подобная форма правления могла сохраниться только в случае,
если бы сильный предводитель буси смог установить контроль над ситуацией.
Общая опасность - два нашествия монголов на Японию в 13 веке способствовали
временному отходу на второй план усиливающихся противоречий между буси и бакуфу.
Храбрые действия буси и помощь природных сил в виде двух тайфунов отбросили
монгольские армии обратно на азиатский континент побитыми настолько, что
нападение монголов на Японию больше не повторилось.
В период монгольских нашествий и после них буси осознали, что их расчет на
боевые действие в форме отдельных поединков практически не оправдался. Монголы
предпочитали массовое нападение, от которого буси спасла только их фанатичная
решимость, позволившая предотвратить массовую атаку монгольской кавалерии. В
борьбе против кавалерии монголов очень помогла каменная стена трехметровой
высоты, которую буси построили вдоль берега бухты Хаката острова Кюсю. С тех пор
искусство строительства укреплений, тикудзё-дзюцу стало новым направлением
будзюцу. Когда прямая атака была остановлена каменной стеной, монголы
попробовали обойти японцев с флангов. Массы китайских воинов, которых монголы
наняли для своего похода, нашли свой конец, столкнувшись с опытными буси,
вооруженными острыми как бритва мечами. Однако, китайцы показали необычайно
высокое мастерство работы с копьями, и это затем вызвало новую волну интереса
буси к работе с копьем. С другой стороны, японцы успешно использовали
алебардоподобное оружие - нагамаки и нагината. Когда монгольские всадники
попытались обогнуть стену, их встретили конные японские воины, которые подрубали
ноги лошадям монголов, а потом приканчивали оказавшихся на земле всадников.
Монгольские нашествия повлияли также на доспехи, использовавшиеся японскими
воинами на протяжении веков. Доспехи стали легче и обеспечивали большую
подвижность. Мечи стали легче и короче, чтобы увеличить скорость их движения в
бою.
Подготовка бакуфу к защите против возможного монгольского нашествия продолжалась
еще два десятилетия после того, как в 1281 году второе монгольское нашествие
было остановлено. Расходы, необходимые для поддержания состояния готовности к
войне, истощили средства и бакуфу и императорского двора. Многие буси оказались
настроены против бакуфу как из-за финансовых проблем вообще, так и по причине
своего недовольства размером вознаграждения за храбрость в сражениях.
Профессиональные воины рассчитывали на вознаграждение за свою службу, поскольку
с древнейших времен такая служба удостаивалась материального пощрения. Даже во
времена Ёритомо буси-победители получали долю военной добычи. Но действия против
монгольских завоевателей носили исключительно защитный характер, поэтому трофеев
не было и делить было нечего. У многих буси были большие долги развивающемуся
классу купцов и ремесленников, у которых они получали товары и деньги на ведение
боевых действий.
К тому же, многие буси выражали открытое недовольство сёгуном, который был
недостоин всеобщего уважения, и не одобряли политику бакуфу по выбору занимающих
трон правителей. Ситуация переросла в сдадию крисиза. В конце концов, акт
предательства со стороны генерала бакуфу Асикага Такаудзи, перешедшего на
сторону императора, позволил имеператорскому войску свергнуть в 1333 году
контролируемое Хлдзё бакуфу. Такаудзи показал себя еще большим предателем,
когда, оставив императора, лишенного по его мнению политической мудрости, создал
собственное правительство и двор, еще больше усложнив таким образом официальное
правление со стороны империи. Такое правление продолжалось более 50 лет - Япония
переживала смутный период Асикага (1336-1568). В это время такие воины как
Кусуноки Масасигэ встречались нечасто. Масасигэ был примером классического буси,
выражающим боевые качества и верность, на которого не влияли ни лишения, ни
богатство. Он сражался на стороне императорского двора в то время, когда трон
мог рассчитывать лишь на ограниченную поддержку со стороны класса воинов, а
зависел в основном от армии со-хэй, воинов-монахов из крупных монастырей, а
также от тех провинциальных семей, которые были недовольны правлением Ходзё или
же владели придворными землями, оказавшись таким образом на стороне двора.
Руководимое Ходзё бакуфу быстро признало в Кусуноки Масасигэ опасного врага и
открыто назначило награду за его голову. Любой человек, даже самого низкого
ранга, мог получить эту награду - в виде большого участка земли, доказав, что
убил Масасигэ. Это было явным отклонением от традиционной политики Ёритомо и
раннего перода бакуфу Ходзё, подобного которому раньше не могли бы себе даже
представить. Императорский престиж держался на высоком уровне, поскольку
храбрость и боевые возможности Масасиге позволяли ему принимать любой вызов. В
Тихая, крепости на горе Конго, он организовал продуманную защиту против армии
бакуфу, и противостоял огромной армии с маленькой горсткой людей, вдохновляемых
его блестящей тактикой. Крепость устояла. При защите крепости Масасигэ проявил
верность, без которой императорский двор без сомнения проиграл бы. Хотя Кусуноки
Масасигэ не любил своего командира и начальника Нитта Ёсисада и не доверял ему,
он оставался ему абсолютно преданным. В битве при Минатогава, когда Ёсисада при
атаке противника отозвал своих воинов, оставив Масасигэ противостоять
значительно превосходящим силам врага, он потерял преданнейшего воина. Масасигэ
погиб на поле боя, предпочтя отступлению защиту тактического просчета своего
начальника.
Случаи предательства, подобные совершенному Асикага Такаудзи, способствовали
падению духовных идеалов буси. Верность буси разделялась на службу бакуфу и
защиту собственных интересов. Сами этические принципы, некогда послужившие
основой формирования классического буси, были утрачены. Верность всегда
связывали с моральными обязательствами, но теперь буси смотрели на это с
практической стороны, учитывая системы землевладения и уплаты налогов.
Незаконная конфискация чужой земли и уклонение от уплаты налогов были двумя из
возможных способов компенсации неполученного вознаграждения. Верность стала
связываться с богатством, постепенно перерастая в жадность. Буси легко бросали
своих предводителей и договаривались с бывшими врагами, стараясь всегда
оказываться на стороне победителей. Боевая доблесть, примеры которой были
характерны для периода правления Ёритомо, когда буси бросались в бой, забыв о
собственной безопасности, исчезла - многие буси были храбрыми только тогда,
когда это было выгодно. Кроме того, почти не осталось желания встретиться с
противником лицом к лицу, и не осталось стыда при бегстве и оставлении на поле
боя отставших при отступлении соратников. Стало характерным преобладание желания
выйти из боя живым, а личное чувство чести перешло, в большей или меньшей
степени, в разряд академических умозрительных понятий. Большинство буси периода
Асикага были совсем другими, чем воины, жившие раньше. Однако, даже в эту эпоху,
когда рвались старые связи и устанавливались новые, некоторые буси все же
оставались верными традиции. Их имена сохранились на страницах истории.
Старое общество рушилось, и вместо него развивались новые формы социальных
отношений. Сильное рассеивание боевых сил дало тем, кто не относился к буси,
возможность влиять на процесс объединения страны. Посследовал бесславный период
сенгоку дзидай - период войны в стране, когда насилие стало обычным явлением. С
точки зрения будзюцу этот период был продуктивным в техническом плане, но с
этических позиций наблюдалась резкая деградация стандартов буси. В Японской
воинской культуре происходили радикальные изменения.
Исходная популярность Асикага Такаудзи в среде буси была необычайно высокой,
возможно потому, что он сам был буси и показал себя способным военачальником.
Заручившись поддержкой буси, он основал бакуфу с резиденцией в Киото, добившись
от императора своего утверждения на посту сёгуна. Бакуфу Асикага признавало
классические ценности не больше, чем сам Такаудзи. Скоро оно стало пользоваться
привилегиями приближенных императора и вести красивую жизнь при общей моральной
деградации, которая лишь в небольшой степени компенсировалась некоторым
прогрессом в интеллектуальных и эстетических дисциплинах. Сёгуны-последователи
Такаудзи были еще менее привлекательны, чем он.
Пост сёгуна стал, по выражению одного из придворных "таким же пустяком, как
порхание птички по веткам". Влияние бакуфу скоро упало настолько, что оно только
формально контролировало центральные области страны. Правосудие бакуфу погрязло
в коррупции, и суды были завалены неразобранными делами. Народ проявлял
недовольство, а поскольку буси больше не занимали посты в бакуфу, некому было
бороться с начинающимся в Японии хаосом. Политическая власть перешла в руки
чиновников и буси низкого ранга. Подчиненные выступали против своих начальников,
захватывая власть в провинциях. Горожане и фермеры жили в нищете, вынуждавшей их
к массовым выступлениям в виде вооруженной толпы. В ту эпоху каждый действовал
только ради защиты своих собственных интересов. Даже придворные и сёгун впали в
бедность, утратив остатки своего достоинства. Эти хаотические условия породили
изменения, которые можно отнести к наиболее революционным в истории Японии.
Одной из характерных черт этого периода было появление даймё - "великих имен":
могущественные землевладельцы, некоторые из которых были буси, разными способами
- обычно с помощью обмана и подкупа становились из простых аристократов или
представителей более низших классов настоящими правителями независимых областей.
Эти даймё оказали несомненное влияние на развитие различных аспектов японской
феодальной культуры, в том числе боевых традиций - рю. Для поддержания контроля
на своей территории и защиты от возможного вооруженного нападения со стороны
жаждущего удовлетворения своих амбиций соседа, даймё должен был содержать
постоянный боевой отряд. Появился новый класс бойцов, получивших название нобуси
или асигару - солдаты-пехотинцы. Этих людей набирали из тех, кто раньше работал
в поле, но захотел лучшей жизни в условиях национального хаоса. У таких людей не
было возможности стать буси. Иногда они оказывались хорошими солдатами, но чаще
это были просто бывшие бродяги, разбойники и мелкие торговцы, которые предлагали
свою службу и немного верности любому, кто достаточно платил. Даймё также
понимали, что продуктивность их районов может поддерживаться на хорошем уровне
только, если они не допустят бунта работников против тех, кто их притесняет,
поэтому была распространена политика охраны рабочей силы от плохого обращения.
Тем самым хозяева проявляли уважение к народу. Поскольку в те опасные времена
каждый был в большей и меньшей степени бойцом, даймё начали набирать фермеров и
крестьян на службу вместе с буси и нобуси. Здоровые и сильные фермеры
становились прекрасными бойцами после минимального обучения боевым искусствам,
поскольку привыкли при необходимости защищать себя и свои поля. В своем новом
качестве они получили название дзи-самураи, или фермеры-воины.
В результате простолюдины - нобуси и дзи-самураи нарушили явную монополию буси
на военную профессию. Из этих людей получилась эффективная боевая сила, которую
можно было использовать для поддержки выступлений недовольных и организации
бунтов. В те времена их общая сила была существенной проблемой для правителей
Японии.
Теперь когда даймё собирал свои боевые силы, классические буси оказывались в
меньшинстве. Им также не нравилась возможность допуска простолюдинов к некоторым
из боевых рю. Но буси старались сохранить свою позицию в условиях утраты своего
монопольного права на военную профессию и резкого сужения расстояния,
разделяющего их и простолюдинов. Одно социально существенное преимущество
оставалось за буси - в отличие от простолюдинов они имели право носить два меча.
Нобуси и дзи-самураи могли носить только один короткой меч.

Со временем нобуси и дзи-самураи приобретали все большее значение в армиях тех,
кто добивался объединения страны. Но чтобы сделать простолюдинов настоящими
бойцами требовались особые командиры и особые средства. Средства появились когда
португальцы в середине 17 века завезли в Японию из Европы первое огнестрельное
оружие.
Такэда Сингэн родился в 1521 году во влиятельной воинской семье провинции Кай.
Свою первую победу он одержал в 20 лет, выиграв битву с
соседями-землевладельцами в дикой провинции Синано. Синген вырос в выдающегося
тактика и решительного воина. Он одновременно враждовал с воинами из
могущественных семей Ода, Имагава, Ходзё и Уесуги, участвовал в 38 сражениях, не
проиграв ни одного из них. Сингэн был специалистом по атаке. Его люди несли
боевые замена с лозунгами, по одному во главе каждого из его четырех отрядов:
"Быстры как ветер", "Спокойны как лес", "Яростны как огонь", "Неподвижны как
гора". Каждый отряд должен был соответствовать своему лозунгу. Сингэн верил, что
любая битва может быть выиграна при условии, что главнокомандующий хорошо
продумает свою стратегию. Когда офицеры спрашивали, почему он не построил себе
замок- резиденцию, Сингэн отвечал "Военачальник должен строить свою крепость в
сердце каждого своего воина, и это будет сильнее любой реальной крепости". Эти
слова показывают значение, которое придавал верности и чести как качествам буси.
Он требовал от всех своих воинов абсолютного следования этическому кодексу
классического буси, который подробно описал в своем руководстве Кай но Гунрицу
(Военная наука Кай). Однако при всей своей преданности традициям классических
буси Сингэн не отказывался от технических новшеств, дававших реальные
практические результаты. Он успешно использовал простолюдинов в качестве солдат
своей армии, отбирая тех фермеров и нобуси, которые соответствовали его жестким
требованиям к боевой дисциплине. Сингэн также признавал и значение
огнестрельного оружия и даже основал рю, включавшую методы его использования.
Уэсуги Кэнсин, даймё из Этиго, на западном побережье Японии, предпринимал
многочисленные походы против Сингэна. Кэнсин был гораздо менее умным тактиком,
чем Сингэн, и поэтому тем более считал необходимым в основном рассчитывать на
огнестрельное оружие. Он предлагал награду крестьянам, вступающим в его армию, и
успешно собрал разнородную толпу людей, одетых в подобие доспехов и вооруженных
первым попавшимся под руку оружием. Несмотря на свои недостатки, крестьянская
армия Кэнсина довольно успешно сражалась с сформированной из отрядов
классических буси армией Сингэна. Тем не менее, походы Кэнсина не принесли ему
особых завоеваний. Если такие буси, как Такэда Сингэн и Уэсуги Кэнсин могут быть
обвинены в создании и распространении смешанных боевых систем, где традиции
классического будзюцу сохранились лишь в небольшой степени, то тогда Ода
Нобунага (1534-1582) должен быть признан разрушителем традиции классических
буси. При быстром росте своего влияния как воина и политического деятеля он
произвел ряд очень заметных изменений в воинской культуре Японии.
Нобунага происходил из старой семьи, которая поставляла людей для службы
Асикага. Он унаследовал от отца провинцию Овари и служил там как очень удачливый
предводитель отряда нобуси. Престиж и власть правительства Асикага упали почти
до нуля, и боевые возможности Нобунага привлекли внимание императора, который
поручил ему установить мир и порядок в стране. Стратегия Нобунага дала
впечатляющие результаты. Укрепив позицию в Овари, он занял Киото. Чуть позже,
раскрыв организованный сёгуном заговор, Нобунага сместил его, положив конец
режиму Асикага. Нобунага установил железный режим правления, но сильные
конфликты, в основном связанные с даймё и их автономными владениями,
способствовали тому, что в соответствующий исторический период верность и честь
стали цениться еще ниже, чем раньше. Нобунага был убит генералом собственной
армии - Акети Мицухидэ.
При том что формально он никогда не изучал боевые дисциплины, Нобунага смог на
практике бесспорно доказать всем, что буси, воспитанные на классическом будзюцу,
в реальном бою существенно уступают обычным бойцам, вооруженным огнестрельным
оружием. В битве при Нагасино в 1575 году нобуси и наемная армия Нобунага
успешно противостояли повторным атакам классических буси, которыми командовал
Такэда Кацуёри.
При всей своей несомненной эффективности, огнестрельное оружие вызывало горячую
ненависть классических буси. Их возмущал тот факт, что даже последний трус, если
он вооружен мушкетом, может победить самого смелого и опытного мастера работы с
мечом. Стрелять и убивать врага издалека - это одно, а сразиться с ним в ближнем
бою - совсем другое. Поединок, с точки зрения классического буси, был
проявлением моральных качеств через качества физические. Соответственно, все
сторонники старых боевых традиций рассматривали использование огнестрельного
оружия как тактику трусов, которая унижает достоинство истинного воина. Многие
из них отказывались пользоваться ружьями.
Еще одной установкой классических воинов было то, что использование
огнестрельного оружия лишает человека возможности овладеть реальными навыками
ближнего боя. Надежда на мушкет как универсальное средство должна была по их
мнению привести к утрате традиционных боевых навыков. Некоторые буси охотно
использовали огнестрельное оружие руками своих подчиненных - нобуси и дзи-
самураев, оставаясь сами верны исключительно оружию традиционному. Многие такие
буси стали предаодителями военных отрядов, состоявших из нобуси, куда набирали
бойцов для службы даймё. Несмотря на решительные протесты против огнестрельного
оружия, его применение и формирование техники его использования в качестве
составной части будзюцу стали неизбежными после победы Нобунага при Нагасино.
Этот пример был достаточно наглядным. Новое боевое искусство получило название
ходзюцу, или искусство огня.
Типичный воин конца 16 века гораздо меньше интересовался путем достижения обеды,
чем самим фактом победы в свою пользу. Огнестрельное оружие, особенно при его
использовании против тех, кто был вооружен оружием традиционным, обладало
большой разрушительной силой и давало такие преимущества, которые не могли не
принять во внимание ни солдаты, ни их командиры. Другим практическим аспектом
было то, что традиционная подготовка классических буси могла считаться
завершенной после только после бесконечный часов тренировок в овладении боевым
искусством и занимала только на начальном уровне не менее трех лет. В условиях
частых войн, где были необходимы быстрые победы, времени на такие тренировки (в
соответствии с общим ходом времени) не было. Задержки в массовой подготовке
тренированных бойцов в условиях поединков нового типа обходились дорого. Любого
простолюдина можно было, вооружив мушкетом, подготовить как солдата менее, чем
за полгода.
Методы ведения боевых действий изменились с учетом требований, предъявляемых
использованием огнестрельного оружия. По этой же причине изменились
сендзё-дзюцу, раздел будзюцу, посвященный тактике, и тикудзё-дзюцу - искусство
строительства укреплений. Защитные доспехи по конструкции стали стараться делать
более прочными, пытаясь добиться их непробиваемости пулями и ядрами. Тоётоми
Хидэёси (1536-1598) Ни в коей мере не собирался следовать Нобунага - своему
бывшему начальнику в том, что касалось проблем национального масштаба.
Организовав убийство Нобунага в битве при Ямадзаки, и стоя во главе
могущественных и победоносных боевых сил, Хидэёси благодаря своим точным и
решительным действиям захватил политическую инициативу. К концу 16 века он
добился успеха в объединении страны. Этот выдающийся человек, хотя и не буси по
происхождению, прославился как один из величайших военачальников Японии. При
том, что Нобунага поощрял карьеру простолюдинов и занятие ими правящих
должностей, Хидэёси был резко против такой либеральной политики. В результате им
была заложена основа японского милитаризма.
Даймё, продолжавшие плести интриги с целью добиться экономического и
политического преимущества, были препятствием для установления устойчивого
положения в стране. С целью пресечь их действия Хидэёси нанес удар по боевым
силам даймё - легионерам-нобуси и наемным дзи-самураям, постепенно заменившим
буси в армиях даймё. Он издал указ, который реально запрещал простолюдину иметь
какое-либо оружие. Те простолюдины, которые успели стать нобуси и дзи-самураями
и служили даймё, как исключение не попадали под действие этого закона, они
признавались буси. Другой указ способствовал предотвращению изменений
социального положения: Ни один крестьянин не мог бросить свое занятие и заняться
торговлей или стать ремесленником, ни один буси не имел право без особого
разрешения покинуть своего непосредственного начальника, и ни один буси не имел
право оставить свою профессию и стать ремесленником или фермером. Результатом
политики Хидэёси стало появление четкой границы между воинами и простолюдинами.
В какой-то мере эта политика дополнительно ослабляла пополнение наследственных
воинов, потому что способствовала разобщению живущих в сельской местности
семейств. Начиная с периода правления Хидэёси и дальше места и правящие посты в
пределах комплекса буси, пополнившегося большим числом простолюдинов, стали
занимать люди, не имевшие ни малейшего профессионального интереса к классическим
боевым традициям и техникам.
После смерти Хидэёси Токугава Иэясу (1542-1616) генерал, которому Хидэёси
поручил продолжить дело объединения страны, сумел удержать власть, отстояв ее в
стычках с теми, кто хотел занять его место. В 1600 году в битве при Сэкигахара
Иэясу одержал блестящую победу над своими врагами. Затем он сформировал бакуфу
Токугава с резиденцией в Эдо (сейчас Токио) и стал в нем первым сёгуном. Его два
непосредственных последователя на этом посту сохранили военную ориентацию
бакуфу, заложенную основателем, но в дальнейшем его можно было называть как
угодно, только не военным правительством. Несмотря на жалкие попытки со стороны
сёгуна сохранить свою власть, бакуфу оказалось под практически полным контролем
гражданских чиновников, чья политика ставила целью подавление инициативы народа
за счет внушения ему необходимости подчинения существующему режиму. Такое
правление в соединении с неоконфуцианской философией дало народу 265 лет
относительного мира и порядка, а также оградило его от международных контактов
за счет строгой политики изоляционизма. Тем не менее, начиная с правления
четвертого сёгуна стал очевидным рост негативного отношения к бакуфу.
Кризис и распад бакуфу в середине 19 века был вызван комплексом факторов, одним
из которых послужили разногласия буси и гражданских чиновников по вопросам
правления монархии и отношения к вмешательству со стороны Запада. С падением
бакуфу распались многие феодальные институты, в том числе боевые рю и будзюцу.
Однако жизнеспособность была заложена в самом будзюцу, оставшемся актуальным для
самозащиты, и поэтому классические боевые искусства и их рю пережили изменения,
вызванные временем.
Нам не обязательно рассматривать историю Японии после падения бакуфу Токугава.
Большой объем имеющейся информации подтверждает, что для периода Токугава было
характерно отсутствие поддержки классических буси и их традиций, и что системы,
заменившие буси, постепенно деградировали. Анализ некоторых характерных черт
воинской культуры периода Токугава четко показывает огромный контраст идеалов и
методов по сравнению с традициями классических буси. В период развития серьезных
конфликтов между процессами объединения и распада, открытия для нового и
замыкания в себе, характерных для истории периода Токугава, несложно понять, что
классические боевые традиции, оказавшиеся в период Токугава неэффективными для
управления страной, были заменены тем, что проявило себя как зародыш
современного милитаризма.
Идея Хидэёси создать класс военных была не нова. Однако, благодаря своим указам,
запрещающим изменения социального положения и ношение оружия простолюдинами,
Хидэёси внес в управление страной нечто действительно новое, что не было
возможным даже во времена Ёритомо, а именно, создал абсолютную военно-кастовую
систему. Раньше социальное положение всегда можно было изменить, хоть это и
могло быть непросто, и никогда не существовало прямого запрета на хранение или
ношение оружия.
Установление абсолютной кастовой системы - отличительная черта милитаризма, на
основе которой правительство Токугава построило тотально-милитаристическое
общество, сначала приняв указы Хидэёси, а затем еще дополнительно ужесточив их в
новых изданиях. Для правительства были характерны и другие проявления
милитаризма, отсутствовавшие в более ранних бакуфу. Оно использовала большие
отряды буси и большое количество материальных затрат для таких обычаев.
Интересов и действий, которые умозрительно связывались с боевыми искусствами,
оставаясь в действительности далекими от боевого назначения. Токугава собирали
армии для укрепления влияния собственной семьи, а не для настоящей войны. Это
способствовало деградации воображения и изобретательности воинов, а длительное
ведение такой политики разрушало боевые навыки. В процессе неуклонного
следования своей политике правительство Токугава нарушило социальное и
политическое равновесие в стране. Переоценка задачи сохранения
социально-классовой, культовой и наследуемой власти и вера в неестественные
социальные перестройки и образовавшийся в результате привилегированный класс так
называемых военных породили в сёгунате дух самовлюбленного милитаризма, что при
игнорировании боевой действительности вело к напрасным потерям людей и
непродуктивной военной службе.
Буси, служившие бакуфу Токугава, за редкими исключениями могли быть названы
карьеристами. Они не могли законным образом вывести свою родословную из
уважаемых семей, поэтому подделывали генеалогические документы, чтобы обеспечить
себе престиж, необходимый для назначения на важные посты в бакуфу. Эти ничтожные
люди радовались любому своему преимуществу над простолюдинами, легко забывая из
какого социального слоя вышли сами. Они подавляли тех, с кем раньше были равны,
за счет обманных свидетельств своей социальной значимости. Они прятались за
многочисленными искусственно созданными социальными и правовыми барьерами, такие
как фальшивые заслуги, высокопарное поведение, ненужные проявления силы и
попытки присвоить незаслуженную боевую славу воинов прошлого, с которыми они не
имели ничего общего. Даже лучшие из них были буси только по праву рождения, не
прошедшие долгой и активной боевой службы, то есть не соответствовавшие
критериям классического воина. Хатамото - знаменосцы, которые представляли
высший ранг буси, были особенно показательной группой, не соответствовавшей
занимаемому положению и способствовавшей усилению недовольства относящимися к
бакуфу Токугава буси со стороны общества в целом. Немногие настоящие
классические буси, сохранившиеся в то время, также не могли испытывать к бакуфу
Токугава ничего, кроме недовольства, поскольку в правительство входили морально
пустые и эмоционально неустойчивые люди, которые боялись войны, а в мирное время
повторяли, как попугаи, правила и установки классических буси, приписывая их
себе.
Имеющиеся исторически данные достоверно свидетельствуют, что в этическом и
правовом аспекте бакуфу по отношению к классу буси в целом выполняли функции
смирительной рубашки. Бакуфу сделала всех буси постоянно занятыми и озабоченными
финансовыми вопросами. Напускная торжественность и церемониальный характер
соответствующих действий провительства способствовали развитию диктаторских
качеств у тех, кто относился или был близок к правящим кругам. Перспектива
деградации воинов Токугава была очевидной. В условиях длительного периода мира,
радовавшего нацию, большинство буси Токугава обленились. Обнаружив у них
отсутствие навыков в таких важных для боевой подготовки дисциплинах, как езда на
лошади, стрельба, плавание, а также работа с мечом и другим оружием, один из
сёгунов, в сильном возмущении, решил, что стоит вызвать провинциальных буси и
сделать их инструкторами будзюцу. Эта крупномасштабная акция вызвала лишь
временный подъем интереса к боевым искусствам.
Буси Токугава прославились проявлениями своего нежелания вступать в поединок при
наличии такой возможности. Напротив, провинциальные буси сохранили высокий
боевой дух, поскольку жили в суровых условиях. Там, в разобщенных и удаленных
областях, сохранившиеся классические боевые рю продолжали поддерживать веру
бойцов в то, что верность и честь - незаменимые качества истинного воина. Со
временем убедительность и сила их утверждений возрастали, приобретая
антиправительственную окраску, что в конечном счете привело к падению режима
Токугава. Общая деградация боевых навыков буси в эпоху Токугава может быть
прослежена по изменениям мицу-догу - трех видов классического оружия,
использовавшихся одновременно для защиты от нападающих, вооруженных мечами. Эти
предметы включали сасумата - подобие вил, содэгарами - палку с длинными шипами,
и цукубо - Т-образное оружие. Все три предмета были снабжены очень длинными
рукоятками, чтобы обезопасить их владельцев от клинка опытного мастера. В период
Токугава такое оружие стало чисто декоративным, и очень немногие воины умели им
пользоваться в поединке. Их заменили три других вида оружия, использовавшиеся
стражами порядка при Токугава: дзюттэ - раздвоенная на конце железная дубина,
манрики-гусари - длинная тяжелая цепь, и рокусякубо - шест из тверого дерева
длиной 180 см. Эти виды оружия, за исключением последнего, были небольшой длины,
то есть предусматривали, что их обладатели должны подойти к своим противникам
достаточно близко. В целом можно сказать, что три новых видах оружия
использовались независимо друг от друга. Все это показывает скорее не хорошую
подготовку тех, кто с таким оружием работал, а скорее слабые боевые навыки их
противников, вооруженных мечами. Новое оружие, предназначенное для задержания,
не было бы эффективным против классического воина.
В период Токугава, когда в стране воцарился мир и оружие стало покрываться
пылью, бурно расцвели системы, основанные на схватках без оружия. Навыки в
дзю-дзюцу, которое было общим понятием, обозначавшим в период Токугава
разнообразные системы единоборства с минимальным вооружением участников, стали
мерой оценки боеспособности. Во многих системах дзю-дзюцу оружие не использовали
вообще. Техника таких систем основывалась на заимствованных из китайской
философии абстрактных идеях, включавших как основу мировоззрения аксиому дзю ёку
го о сэй суру - "гибкость побеждает жесткость". Японцы расширили область
применения этой аксиомы, трактуя ее как "мягкость побеждает жесткость", "слабый
побеждает сильного" и "уступчивость -основа силы". В боевой технике классических
воинов в какой-то степени присутствовали и гибкость и уступчивость, но в
поединке никогда полностью не рассчитывали только на эти факторы. Упор на
подобные установки интеллектуального плана прямым ходом вел к потере
эффективности тех систем, которые держались на указанных факторах. Установка
классического воина о том, что боевые искусства должны быть эффективны в
реальном бою, заменилась чувством удовлетворения от ритмичных движений.
Получение эстетического удовольствия стало целью многих систем дзю-дзюцу.
Таким образом, высокий боевой дух прошлого был сильно ослаблен в период
Токугава. Акцент занятий боевыми искусствами был перенесен из области собственно
поединка в область получения удовольствия. Именно в этот период цель самозащиты
заменилась путем самосовершенствования, что проявилось утрате уважения к боевым
искусствам (будзюцу) и развитию и росту престижа боевых путей (будо).
Возможное остаточное влияние методов классических буси в эпоху Токугава было
практически сведено к нулю после военных походов против тех, кого называли
тётэки - мятежниками. В битвах при Сэкигахара (1600), замке Осака (1614-1615) и
Симабара (1638) погибли сотни тысяч классических буси, сметенные ружейным огнем
солдат бакуфу. С тех пор классические буси, потерявшие свою роль как эффективной
социальной силы, сохранились лишь в форме малочисленных изолированных групп.
Классические буси способны были подняться снова, выступая против
неудовлетворяющей их государственной политики, но результат такого выступления
был заведомо не в их пользу. Признание факта, что только использование
огнестрельного оружия сделало возможным победу над классическими буси - это
признание величайших достоинств этих воинов, которых никто в Японии не мог
победить никакими другими методами.
Продолжение следует

http://www.sensei.aaanet.ru/Pressa.HTM