Считается, что овладеть каллиграфией довольно
трудно , однако это означает всего лишь, что искусство
китайского письма должно расти в человеке в течение многих
лет. Мы говорим Это довольно трудно о задачах, которые
требуют приложения усилий и при выполнении которых мы
потеем, кряхтим и ухаем. Между тем, вся трудность китайского
письма состоит в том, чтобы предоставить возможность кисти
писать самой по себе.
А.Уотс
Тема восточных единоборств не так далека от астрологии, как
может показаться на первый взгляд. Здесь наука так же тесно
переплетается с искусством, знания — с опытом и интуицией. Такое
же сбивающее с толку обилие школ и направлений. Мастерство
соседствует с шарлатанством. Как и астрология, боевое искусство
долгое время находилось у нас в стране под запретом, так что его
энтузиасты были поставлены в условия того же самого
информационного вакуума. И, наконец, самое главное: кунг-фу, как и
астрология — это в первую очередь путь самопознания, не имеющий
конца.
Мой собеседник просил не называть в статье его имени. Он
родился в небольшом городе ближнего зарубежья, начал заниматься
еще в до-перестроечные годы, теперь преподает (вне рамок
официальных секций и клубов).
— Прежде, чем начать разговор, хотелось бы разобраться с
терминами. Кунг-фу, у-шу, единоборства, рукопашный бой, карате —
для Вас это синономы?
— Все эти термины можно условно разделить на две категории: кунг-фу и
у-шу. У-шу буквально переводится как боевые искусства. Сюда входят
единоборства, рукопашный бой, карате, работа с оружием. Кунг-фу — это
скорее уровень притязаний. Внешне оно может ничем не отличаться от любого
из боевых стилей. А может и вообще никак не быть с ними связано,
проявляясь, скажем, в кулинарии, вышивании, плотницком деле или чем-то
другом. Фэн Цзицзай в своем произведении Волшебный кнут рассказывал о
маляре. Тот заходил в комнату , будучи одет в черный фрак, брал две кисти и
начинал бешено их вращать. Результат: идеально белая комната и идеально
черный фрак. Из иакого человека получился бы идеальный боец. Потому что
занимаясь своим, казалось бы, простым делом, он развивал в себе
высочайший уровень концентрации. Кунг-фу и есть тот самый высочайший
уровень концентрации. Кунг-фу — и есть тот самый уровень концентрации,
обращения вглубь себя. Таким образом, как термин, это слово означает
внутреннюю ориентировку.
Мой учитель приводил такой пример. Резчик по дереву вырезает ложку.
На следующий день — вилку. Еще через день — чашку. Через год он вырезает
Будду. Таков метод у-шу: совершенствование техники. В кунг-фу другой
подход: сегодня — ложку, завтра — ложку, через год — ложку. Но пусть кто-
нибудь попробует сказать, что после этого нельзя вырезать Будду! Резчик,
идущий по второму пути, постепенно все тоньше чувствует нюансы: давление
резца, сопротивление дерева, когда надо задерживает дыхание... По сути
дела, он изучает себя, совершенствуется сам. Есть такое понятие Дао-фат
(это вьетнамский термин) — Путь Будды (в отличие от Буддизма — религии).
Критерии Дао-фат в боевом искусстве — минимум внешней техники.
Помните, в фильме Семь самураев был боец со шрамом на лице? Сказав:
Пойду поупражняюсь, он начал топтаться в скользкой глине, затем одним
движением встал в боевую стойку и вытащил меч. И так повторял раз за
разом. В одно единственное движение вкладывая тысячу качеств.
Часто у-шу называют системой самосовершенствования. Но в
большинстве внешних систем мастерство приравнивается к совершенному
владению техникой. Этого недостаточно. В конце концов, трус, который идет
заниматься карате и через какое-то время получает черный пояс, становится...
трусом с черным поясом. Он перестанет бояться только тех, кто не дорос до
черного пояса.
С другой стороны, человек занимающийся внешним стилем с большим
количеством ката может быть предрасположен к некоторым экспериментам,
изучению себя вне всякой связи с информационной нагрузкой данного стиля. В
таком случае, несмотря на все свои многочисленные познания, он
сосредотачивает свое внимание на изучении тонких, сутевых качеств, взяв в
качестве базы один единственный удар — как самурай в фильме. Кроме того,
практически во всех стилях существуют внутренние аспекты, состоящие в
первую очередь из работы с дыханием. Так как дыхание — это связующее
звено между внутренним и внешним.
Но существуют и канонические внутренние стили. Например, китайские
Тай-цзы-цюань, Багуа, Син-И. Эти стили, ориентируясь на внутреннее
развитие, заведомо имеют мало внешних движений. Самая емкая форма в
Тай-цзы имеет сто восемь движений.
— ...Это называется немного?
— Могу сказать, что первые пять учебных ката в карате имеют уже
больше движений. Если же брать традиционные китайские системы, то
встречаются десятки и сотни тысяч.
— Это правда, что кунг-фу можно заниматься в глубокой
старости?
— Еще одна отличительная черта кунг-фу: человек не работает над
развитием того, что рано или поздно заберет возраст. А шпагаты, высокие
удары ногами — все это признаки внешнего подхода. У-шу мало чем
отличается от спорта. Разве что, культурой.
— Но нижний-то возрастной предел наверняка существует?
— Да, пожалуй. Я бы назвал возраст 13-14 лет. Ребенок растет и в силу
своей природы ориентируется на внешнее, познает внешнее. Просто для того,
чтобы выжить. Ребенку можно помочь подготовить тело к занятиям. Например,
через занятия плаванием, гимнастикой, тем же у-шу.
Занятия кунг-фу включает в себя маленькую, никому незаметную
внутреннюю работу по искоренению ряда привычек, стереотипов. По сути
дела, нельзя даже так ставить вопрос: Занимаешься ли ты кунг-фу? Кунг-фу
не ограничивается рамками тренировочного зала. Это также то, как человек
ведет себя в быту. Оно либо есть либо его нет, им нельзя заниматься. Не
говорит же никто: Я практикую еду. Со временем, конечно, смысл термина
исказился и в массовом сознании отождествился с у-шу. Главным образом,
благодаря чисто западному взгляду на этот феномен, различным
кинофильмам.
— Итак, кунг-фу — это работа над собой, которая может быть
совершенно не связана с бросками, захватами, ударами. Но все-таки,
Вы со своими партнерами и учениками занимаетесь отнюдь не
кулинарией...
— Это можно назвать так: кунг-фу боевых искусств. Изучение себя
методом боевых искусств. Сам факт поединка, ситуации, в которой тебе могут
сделать больно, заставляет быть предельно внимательным. Поединок
закаляет внутренние качества. Очень легко быть спокойным, когда тебя никто
не раздражает, добрым — когда не атакуют. Кунг-фу учит покою,
работоспособности в любой ситуации. Некоторые люди считают, что любые
занятия единоборством приводят к Духу. К сожалению, слишком многое из
того, что я видел, на деле выливалось лишь в грубость и злобу. Тогда как
настоящее кунг-фу — это ключ, помогающий проникнуть вглубь, к истокам,
дающий понимание красоты на новом уровне — простой, обыденной красоты.
— Не совсем понятно, причем здесь понимание красоты. Как это
получается?
— Занятия развивают культуру движения (не путать с физической
отработкой). Культура движения тела тесно связана с более тонкими
структурами человеческого существа. Изучая их, занимающийся открывает для
себя целый мир и перестает ощущать себя просто физическим телом. Такую
же тонкую организацию он начинает видеть и ощущать во всех проявлениях
природы.
Опять же, все решает уровень притязаний. Однажды у палача, держащего
в руке ромашку, спросили: О чем гадаешь?— Я не гадаю, я лепестки
обрываю,— ответил он.
— В движениях, которые выглядят как танец, когда исполняются
индивидуально, на самом деле скрыта убийственная сила. Плавно
выставленная ладонь может на практике означать удар в область
печени противника. Что происходит с красотой, о которой мы только
что говорили, случись человеку применить боевые приемы в
уличной ситуации? Или это уже не кунг-фу, а рукопашный бой?
— Если у человека есть кунг-фу, он не может забыть его дома или
достать из кармана. Допустим, он попал в ситуацию, когда вот-вот по чьей-то
воле произойдет разрушение. Задача человека — уйти от разрушения. Пути
ухода бывают разные. Он может, например, убежать — если, конечно, не
скован определенными условностями. Может защищаться. Атаковать.
Наконец, подставить другую щеку (если на это хватает сил). Но в любом
случае, не сделает больше, чем нужно для того, чтобы уйти от разрушения. То
есть, ведет себя соответственно ситуации. Я, например, не считаю
необходимым прыгать двумя ногами на голову поверженного противника,
которому и без того уже не хочется вставать.
— В школах внутренней ориентации, где в качестве задачи не
ставится победа над противником, практикуется много такого, что
на первый взгляд выглядит не слишком практичным с точки зрения
улицы. И первое время могут отсутствовать даже элементы
поединка. С другой стороны, есть стили, стоящие ближе к спорту.
Там спарринг практикуется с самого начала. Не говорит ли это о
меньшей приспособленности внутренних направлений к грубой
действительности? Может быть, в ряде ситуаций уместна именно
агрессия, ответная грубость — в конце концов, такова природа?
— Опять же, все решает уровень притязаний. Если мотивом занятий
служит желание быстро научиться самообороне, то имеет смысл заняться
боксом. Или завести пистолет. А развитие вглубь требует длительного
времени и далеко не сразу может быть реализовано на практике. Кстати, на
Востоке в рамках многих серьезных школ, длина которых свыше тридцати
лет, существуют под-стили, предназначенные исключительно для защиты
школы. Приемы формируются за очень короткое время и представляют собой
набор относительно простых технических и тактических навыков. Если нужно
воевать, они воюют.
Что же касается спарринга, то, откровенно говоря, мне легче драться, чем
спарринговать на спортивной арене. В спарринге слишком много ограничений:
туда не бить, этого нельзя... Надуманные правила, искусственная ситуация...
— Но есть же так называемые бои без правил — контактные
поединки, в которых могут померяться силами представители любых
школ.
— Во-первых, настоящие мастера не участвуют в таких шоу. Во-вторых,
на самом деле и там не обходится без правил.
— Например?
— Не бить в глаза, в пах, в горло, не кусаться и многое другое. В
результате все сводится к тому, что побеждает грубая физическая сила. Ведь
исключены многие элементы, которые позволят справиться с более мощным,
чем ты, соперником. Наш учитель вообще не разрешал нам заниматься
поединками, несмотря на то, что когда мы встретились, многие из нас уже
имели за плечами солидный опыт спаррингов.
— Вы занимаетесь уже больше пятнадцати лет. Какими были
первоначальные мотивы и взгляды? Изменились ли они с тех пор? И
кто тот учитель, о котором Вы не раз упоминали?
— Мне бы не хотелось говорить больше пятнадцати лет. Лучше сказать:
гораздо меньше двадцати лет — это лучше соответствует моему
мироощущению.
Не могу сказать, что главным мотивом, когда я впервые пошел
заниматься, было приобретение боевых навыков (хотя тогда мне и могло так
казаться). Скорее это был протест против запретов властей и врачей. В то
время я был очень негибким и упрямым. И не мог согласиться с любыми
ограничениями свободы выбора. В юности я перенес тяжелое заболевание.
Врачи пророчили, что несоблюдение постельного режима, а впоследствии —
покоя — грозит самыми серьезными последствиями, вплоть до летального
исхода. А я взял и начал заниматься каратэ. В неофициальной секции.
Неприятностей с властями хватало, приходилось скрываться, убегать. Наши
занятия были мало похожи на то бесконтактное каратэ, которое в течение
некоторого времени было разрешено в СССР. ...Родители были в шоке. А я
почувствовал себя намного лучше. Потом один из врачей сказал: Этим ты
себя спас. И я тебе рекомендую в дальнейшем заниматься любыми
восточными единоборствами — будь то каратэ или что-то другое... Это я
говорю тебе как человек. Как врач — не имею права...
— Вероятно, Ваши тогдашние занятия были далеки от идеи кунг-
фу — в том смысле, в котором Вы только что определили его ?
— Безусловно, далеки. Сперва я вошел во вкус занятий, но со временем
начал испытывать неудовлетворение стилем, которым занимаюсь. Наверное,
дело было опять в моем упрямстве. Я не верил, что тупая растяжка и
наращивание физической силы, пусть даже в специальных упражнениях
каратэ, дают ответы на все вопросы. Мой инструктор думал точно также. Он
был в прошлом легкоатлетом и имел профессиональную травму (колена). В
связи с этим, он был одержим поиском мягких стилей. При отсутствии
информации все, связанное с мягкими, внутренними стилями, было овеяно
ореолом тайн и слухов. Тогда он стал самостоятельно развивать некоторые
мягкие принципы — качественные и тактические. Мои старшие друзья и я сам с
восторгом стали почвой для его экспериментов. Условия информационного
вакуума оказались для нас очень своевременными и плодотворными. Это
было время постоянных и длительных спаррингов. Мы встречались со многими
мастерами. И, не найдя у них ответов, перерабатывали полученную от них
информацию по-своему. За время поисков мы накопили немалый технический
багаж и поняли ограниченность любой техники. Можно провести параллель с
музыкой. Мы хотели осмыслить и почувствовать музыкальные законы,
импровизировать и, конечно же, сами писать музыку. Очевидно, для того,
чтобы этому научиться, необходим инструмент для извлечения звука. Вот мы и
учились играть то на гитаре, то на флейте, то на рояле. Каждый новый
специалист прежде, чем говорить с нами о музыке, требовал, чтобы мы
досконально изучили его инструмент. Но дальше дело, как правило, не шло.
Мы обижались, полагая, что нам не выдают какие-то секреты. Сейчас я
понимаю, что многие из этих людей сами не могли отделить науку о музыке от
техники игры на своем инструменте.
И вот, в середине восьмидесятых мы случайно познакомились с одним
вьетнамцем. Узнав, что мы занимаемся кунг-фу (в тот период мы пытались
освоить Тайцзы-цюань), он выразил желание заниматься вместе с нами. Что и
делал под руководством нашего лидера в течение как минимум трех месяцев.
На первый взгляд, это был человек, весьма далекий от боевых искусств, к тому
же с очень не подготовленным телом. Он не мог достать пальцами до пола при
прямых ногах.
Как-то раз мы сидели на кухне. Наш инструктор подробно описывал
тонкие аспекты работы в Тайцзы-цюань. Оторвав скучающий взгляд от окна,
вьетнамец спросил: А можешь ли ты показать, как бьют в Тайцзы-цюань? —
Могу,— ответил наш лидер. И продемонстрировал удар. На что наш новый
друг попросил ударить в полную силу. Тот ударил... и упал. Никто не понял,
почему. Мы сидели, открыв рты. И вот наш новый друг стал преподавать
нечто, мало напоминающее наши представления о кунг-фу.
Суть метода мы долго не могли понять. Часами приходилось проделывать
упражнения, не дающие на первый взгляд никакого результата. И все же,
чувствуя, что наши прежние поиски зашли в тупик и будучи готовы оставить
сферу прикладного у-шу, мы продолжали двигаться в этом, принципиально
новым для нас, направлении. Большие трудности создавал языковый барьер.
Наш мастер едва говорил по-русски. Однако, именно это помогало нам лучше
понять кунг-фу — через руки.
— И все-таки, что же это было такое и откуда? Может быть,
разновидность уже известного в Москве вьетнамского стиля вин-чун?
— Это было чисто семейное направление, название которого мало о чем
скажет... Нет, это нельзя назвать вьетнамским вин-чуном. В нем крайне мало
техники. Тем не менее, задавая учителю вопросы, связанные с нашими
прежними практиками, мы получали очень простые и вместе с тем
исчерпывающие ответы. Чаще всего опять же через руки. Удивленные его
осведомленностью, мы спрашивали, есть ли подобное в его школе. Он отвечал
отрицательно. И все время ориентировал нас понятием корень. Корни
дерева не бросаются в глаза. Но содержат информацию о каждом
трепещущем листке. Крону дерева, листья можно сравнить с огромным
количеством внешних стилей. А корни — это та самая суть, до которой мы
прежде никак не могли докопаться.
И вот через некоторое время — довольно короткое — мы ощутили
результат наших занятий...
— ...Вы почувствовали в себе пресловутую ци — внутреннюю
энергию?
— Нет, речь не о ней, а о понимании того, откуда берется сила, как ее
передавать и как принимать. Чтобы придти к ци, нужно сперва освоить так
называемую мягкую силу. С детства мы вырабатываем навык напрягаться при
усилии. Зачастую это неоправданно, нерационально. Мы напрягаем ноги,
поднимая чашку чая. Или мускулы плеча, когда чистим зубы. Помимо прочего,
это связано с неудобной позой. В любой работе человек обычно использует
гораздо больше сил, чем нужно. Часто физически сильный человек не умеет
передать силу. Пытаясь, например, ударить или бросить какой-то предмет.
Следовательно, дело не только в мышцах. Для того, чтобы развить мягкую
силу, необходимо отказаться от мышечной силы. Мышца не должна мешать.
Для этого делаются специальные упражнения, в которых человек учится
расслабляться при усилии. Он ставится в такие условия, при которых ему
ничего не остается, как передавать силу исключительно через опорно-
двигательный аппарат, систему суставов и сухожилий. Мощь подъемного крана
заключается в противовесе и в системе блоков. У человека роль подобного
противовеса играет правильная позиция и опора в ноги. А функцию блоков
выполняют плечи и бедра... Просто бытует мнение, что мягкая сила — это
нечто пушистое, аморфное. На самом деле так может выглядеть один из
аспектов мягкой силы — легкость. Ее иногда называют спрятанной силой.
Но не надо путать мягкость с расслабленностью.
Только после развития мягкой силы можно говорить о ци. Напряжение,
мешающее мягкости, мешает и ци. При этом мы не отказываемся от
физической силы. Просто не позволяем ей воровать функции опорно-
двигательного аппарата и сухожилий, что происходит при ненужном
напряжении. Человек , развивая мягкую силу, может пользоваться суммарной
энергией тела. Только тогда можно работать с ци.
— Вы говорили об укоренившейся привычке тратить на любое
дело больше силы, чем это необходимо. Боритесь ли Вы как-то с этой
привычкой?
— Безусловно. Вообще, сила изучается в трех аспектах: качество,
количество и направление.
— Связано ли то, что преподавал Ваш учитель с каким-либо из
упомянутых ранее в нашем разговоре канонических внутренних
направлений?
— Если сравнивать источник силы с рекой, можно сказать, что река может
проявить силу тремя способами. Первое: волна На таком проявлении силы
сосредотачивается Тайцзы-цюань. Второе: водовороты любых масштабов —
Багуа. Третье: поток — будь то ровный или низвергающийся водопадом.
Поток, если не сносит препятствия, всегда находит лазейку. Такой подход
соответствует стилю Син-И. Продолжая эту метафору, можно сказать, что мы
изучаем саму воду: ее плотность, состав и возможности. Это позволяет понять
все три вида выдачи силы. Для изучения этого мы берем любую технику, с
учетом рациональности затрат времени на ее освоение. К примеру, вин-чун —
для изучение третьего аспекта выдачи силы. Наука о силе — это специи,
которыми можно приправить любое блюдо. Не каждый оценит вкус самих
специй. Даже в вышеназванных канонических школах саму силу начинают
изучать после длительных отработок внешних форм. То есть приправляют
блюдо в самом конце.
— М-да, вам с друзьями в свое время здорово повезло. Сейчас в
каждом городе имеется масса секций и, похоже, в большинстве из них
— совсем не то...
— Здесь речь идет скорее не о везении, а о готовности. Не каждый готов
делать упражнения, не дающие непосредственных результатов. Люди
руководствуются критериями внешней динамики, а ее у нас минимум. И
вообще, если человек готов, то даже занимаясь простым боксом, он найдет
указания на развитие.
Кстати, кунг-фу, привязанное к боевому искусству — не панацея. Очень
велико искушение зациклиться на боевом аспекте, что не позволяет развить
кунг-фу в полной мере. Не случайно традиционные боевые искусства
неразрывно связаны с духовными движениями: Буддизм, Даосизм и другие.
Возрождение славянских единоборств, как известно, тесно связано с
возрождением язычества — иначе это было бы просто спортом. Я бы сказал,
что боевое искусство — начальный этап духовного пути. К сожалению, в
большинстве случаев эта исконная связь сегодня проявляется как
приверженность экзотическим культам.
— Вы хотите сказать, что человек, желающий заниматься кунг-
фу, непременно должен присоединиться к какому-либо религиозному
движению? Как в таком случае быть христианам?
— Дело не в религии, а в сути. Способен ли человек различить зерно,
хватит ли у него сил работать с этим? Мир знал немало учителей, которые
разрушали догмы и указывали суть. Часто они были гонимы или в лучшем
случае не поняты. В христианстве есть аспекты внутренней работы, подобные
или заменяющие собой боевое искусство. Между прочим, в одном
документальном фильме о жизни некоего христианского монастыря я видел,
как монахи делают парное упражнение, подобное нашему.
— Что помогло Вам? Являетесь ли Вы последователем какой-
либо религии и учения?
— Многие ответы на свои вопросы я нашел в книгах Практического
мировоззрения.
— А кто автор?
— Автор не называет своего имени. И этому есть серьезные основания.
Общество, живущее в иллюзиях, не терпит говорящих правду.
— Вы лично встречались?
— Нет, я считаю, что от готовности ученика зависит больше, чем от
уровня учителя. Знаете, каждый не прочь иметь такого учителя как Иисус
Христос, но мало кто задумывается над тем, выдержит ли он груз апостола. В
настоящее время контакт с таким человеком возможен в форме
сотрудничества. Но для этого необходимо быть готовым выдержать
предложенный тебе режим работы. Иначе ты станешь просто обузой.
http://lib.hsgm.ru/index.php?page=art&id=1547