Философия ушу
Смысл ушу весьма сложно передать словами. Сами китайцы зачастую просто
отказываются рассказывать об ушу, советуя в процессе занятий достигнуть
внутреннего переживания боевых искусств.
      Чтобы понять, какая "сверхцель" преследовалась в процессе занятий боевыми
искусствами, нужно четко уловить разницу между тем, как сами китайцы оценивали
ушу, и тем, чем реально боевые искусства являлись для китайской культуры.
      В Китае сложилась определенная культура боевых искусств со своими
законами и правилами, со своей литературой и театром, с поэзией и рисунками,
учебными заведениями, школами, своей элитой и ритуалами. И в то же время весь
этот комплекс был столь плотно интегрирован в повседневную жизнь Китая, во всю
китайскую культуру, что мы никогда не сможем четко сказать, где кончается
культура
"вообще" и начинается культура ушу "в частности". Ушу для Китая не имело четко
очерченной границы под него могли попадать и способы ведения сражений, и
медитативные упражнения для достижения просветления, и ритуальные танцы. По
сути дела ни один китайский мастер ушу так никогда и не сумел объяснить, что же
такое ушу и чем он вообще занимается, такой вопрос для него мог бы показаться
нелепым и вздорным. Ибо в голове живет не четкая структура, не конкретное
определение, но образ, форма, постоянно выходящая за собственные границы и
постоянно сливающаяся со всей культурой, метаформа.
      Западный мир не прочь порассуждать о "глубокой философии" восточных
боевых искусств. Правда, мало кто обращает внимание, что собственно "философии
ушу" не существует, боевые искусства используют многие духовно-религиозные
системы, например буддизм, даосизм, конфуцианство, преломляя их в своей
практике. Какой-то отдельной, особой "философии ушу" не существует, но есть
Учение ушу, сотканное из десятков философских направлений и духовного опыта
сотен мастеров.
      Оказывается, что смысл практики ушу заключен не в обыденных тренировках и
даже не в доведении своего мастерства до совершенства, но в постижении
универсального Пути всех вещей Дао. Об этом понятии написаны многие мистические
трактаты и научные труды, и вряд ли стоит пытаться хотя бы в общем очертить
понятие "Пути" в китайской традиции. "До того, как появились Небо и Земля, в
середине великой пустоты и безграничности существовало в хаосе ци, и зовется
это состояние Беспредельным, Беспредельным и Великим пределом, Великий предел
это корень неба и земли, исток и начало мириад явлений."
      В китайской мистике и эстетике Пустота является величайшей созидательной
силой. С одной стороны, она не содержит никаких форм и предметов и даже не
определяет, какими они должны быть, но, с другой стороны, дает возможность
возникнуть любой форме. Мир как бы зачат, задуман, но не проявлен, не
актуализирован в виде предметов, явлений и даже человеческих помыслов. Таким
образом мастер действует не в мире форм или каких-то приемов, но на уровне
предформ.
      Китайская эзотерическая традиция утверждала, что всякому действию, жесту
и даже помыслу предшествует "воля" или "волевой импульс" (И). Это отнюдь не то
понятие, которое мы имеем в виду, говоря, например, о "силе воли", оно вообще
не принадлежит ни к миру людей, ни к миру бытия данному, вещному. Воля
выступает здесь как высшая творческая сила, как суть и форма действия Неба,
реализующаяся в человеке. Этот же принцип глобальной "воли Неба" существует и в
ушу. Истинный мастер должен, например, осмыслить всякий прием не на уровне
формы, а на уровне ее предчувствия. "Если ты задумал сделать комплекс и еще не
начал первое движение, ты уже должен знать, как выглядит последнее движение",
говорят мастера ушу.
      Отсюда же родился и принцип "трех внутренних соответствий", широко
известных в десятках стилей ушу. Он гласит, что три начала формируют каждое
действие человека воля, ци и физическая сила (ли). Дабы достичь
взаимосоответствия этих трех начал, боец должен прийти в состояние абсолютного
душевного покоя, когда он становится способен в полной чистоте воспринимать
импульсы природной естественности. И тогда он воспринимает волевой посыл Неба,
тогда он принимает на себя творческий акт самой природной чудесности. Еще нет
действия, еще даже нет замысла действия, человек даже не знает, каким оно будет.
 Он просто находится в полной гармонии с ритмами природы, а это значит, что
всякое его действие, слово и даже замысел будут не действиями конкретной
личности, но "сверхдействием Дао". Этот небесный импульс устанавливает в
человеке циркуляцию ци, а ци в свою очередь стимулирует физическую силу. Так
рождается "истинное движение", исток которого находится вне человека, во
внебытийном пространстве Небес.
      Таким образом, за внешним движением в ушу стоит вселенская трансформация.
Человек не просто выполняет приемы он переживает жизнь Космоса. Ушу выражает во
многом именно эту "срединность" человека посредника между Небом и Землей, между
внутренней и внешней реальностью. Ведь только он
один способен сначала пережить символизм всех внешних форм, а затем проникнуть
за них в глубь метафизической действительности.
Гунфу
      Во все времена в ушу присутствовала внутренняя философская перспектива,
проступающая за многоцветием внешних форм. Именно внутренняя сторона и
"оживляет" китайские боевые искусства, являясь намного более важной, нежели
технический арсенал ушу, чем история его развития и биография мастеров. Поэтому,
 прежде чем говорить об этих увлекательных вещах, надо хотя бы краем
соприкоснуться с внутренней стороной ушу.
      Ушу не столько путь жизни, так как не учит как надо жить, а скорее
философия духа, ибо оно дает возможность для духовной самореализации человека.
В этом основа всех китайских боевых искусств. Такой подход сложился не сразу,
для окончательного оформления внешней и внутренней сторон ушу потребовались
века, что мы немного позже постараемся проследить, совершив экскурс в историю.
Сейчас
же мы забежим вперед, рассказывая о базовых философских понятиях ушу как об уже
сложившемся явлении, в том виде, как они существовали в XIX--XX веках в школах
боевых искусств.
      Чтобы понять внутренний смысл ушу, достаточно осознать лишь одну фразу,
которую можно часто встретить в трактатах мастеров: "Ушу это искусство Дао".
"Искусством Дао" (Даошу) называли в Китае немало явлений. В древности это были
магические действия шаманов и даосская практика изготовления пилюли бессмертия.
Позже к "искусству Дао" были причислены каллиграфия, архитектура, живопись,
разбивка миниатюрных садов, стихосложение, все чаньские искусства. В этом же
ряду стояло и ушу, завершая композицию китайских традиционных искусств,
различных дорог, ведущих к единой цели самореализации человека.
      Каждый вид деятельности может стать "Даошу". Встречается и обратное:
десятки лет тренировок могут не принести успеха, а обыкновенное ремесло никак
не перерастает в "искусство Дао". Это было связано с обретением гунфу
центрального понятия боевых искусств, которое иногда используется как полный
синоним ушу.
      В китайском языке слово "гунфу" имеет массу оттенков и может менять свой
смысл в зависимости от того, по отношению к чему оно употребляется и даже в
устах представителя какого слоя населения оно звучит. Далеко не всякий
занимающийся ушу обретал гунфу. Этот термин сложно перевести буквально, и легче
понять его душой. Это "великая работа", "упорный труд", "священное мастерство",
"подвижничество".
      В самом широком смысле это момент самореализации, самораскрытия,
внутреннего откровения. В ушу этот термин пришел из неоконфуцианства
философского течения, соединившего в себе морально-этические постулаты
конфуцианства и метафизические теории даосизма. Там он обозначал момент
реализации и обретения полноты жизненности, достигнутый после медитации или
"пестования своих внутренних свойств".
      "Гунфу" стало универсальным понятием. Не случайно большинство звестных
мастеров ушу в Китае были замечательными каллиграфами, литераторами, поэтами,
мудрыми императорскими советниками, полководцами. Например, известный китайский
поэт Су Дунпо являлся великолепным знатоком боя на мечах и голыми руками, а
самый знаменитый китайский стихотворец Ли Бо считается создателем нескольких
школ боя на мечах и одним из тех, кому приписывается создание стиля "кулак
опьяневшего". Его прославленный современник поэт Ду Фу хорошо разбирался в
кулачном искусстве; даосский маг, известный своими системами достижения
бессмертия и долголетия, Гэ Хун отменно владел всеми видами оружия и даже
прославился на полях сражений. Один из самых талантливых правителей за всю
историю Китая основатель Сунской династии Чжао Куанъинь считается знатоком
доброго десятка стилей боя голыми руками и с оружием. Два самых известных
мастера конца XIX начала XX века Сунь Лутан и Хо Юаньцзя были прекрасными
философами.
      Таким образом, те навыки, которые воспитывались в ушу, то удивительное
мастерство, которое рождалось благодаря многодетним занятиям, охватывали всю
жизнь человека. Они открывали его внутренние духовные силы, давали толчок к
истинному творчеству души. Ведь ушу проповедует единство воспитания тела и духа,
 более того, мастера утверждали, что "настоящее гунфу заключается не в приемах,
но живет внутри человека". Истории ушу хранят много версий "обучения по
аналогии", когда мастер не обучал ученика непосредственно технике ушу, а
каким-то довольно необычным образом приобщал его к самому понятию "гунфу". В
этом процессе проявлялось самое важное в понимании смысла боевых искусств,
присущего только Китаю и до сих пор не понятого в Европе вместо того, чтобы
начинать с утомительных технических экзерсисов, ученика сразу пытались привести
к истоку, "семени" любого возможного движения в этом мире, или, как говорили,
"чтобы любоваться верхушкой дерева, надо прежде посадить его корень".
      Известный мастер боевых искусств XVII века блестящий ученый У Шу
описывает забавную историю, демонстрирующую нам связь "обучения по аналогии" и
гунфу. Эта история касается возникновения стиля "эмэйского копья", очень
сложного, с крайне запутанными передвижениями. Два монаха пришли к известному
учителю, про которого ходили слухи, что он обладает тайными методами боя с
копьем. Они стали упрашивать старика открыть им хотя бы часть секретов. Сначала
мастер лишь рассмеялся, не ответив ничего, но после долгих уговоров согласился
взять их в ученики. Но обучение оказалось неожиданным: учитель послал их рубить
дрова в лесу, чем они и занимались в течении двух лет, даже не приступая к
тренировкам. А через два года учитель сказал им: "Вы вдвоем упорно и настойчиво
трудились, и теперь уже можете идти дальше. Я владею восемнадцатью способами
прямых уколов копья, двенадцатью способами ударов руками, взаимным
использованием защиты и нападения разрушительным боевым искусством. Если, в
течение долгого времени рубя дрова, вы научились управлять своими руками через
сердце, то, даже не зная способов ударов руками и передвижений, вы уже
содержите это в себе в скрытом виде". По сути, в этом и заключается смысл ушу
содержать в себе в скрытом виде знание не только о всевозможных приемах, но и о
мировых трансформациях вообще.
В потоке "истинной традиции"
      В старых китайских текстах по ушу, философии, искусству в качестве
синонима слова "обучение" мы нередко встречаем понятие "передача". Учитель не
просто обучал, но именно передавал, что-то вручал, дарил ученику. Но что? Может
быть, приемы? Но для их преподавания достаточно просто хорошего инструктора, а
не "просветленного" учителя. Может быть, некие философские постулаты,
теоретические построения? Но они целиком и полностью описаны в трактатах, а
китайская традиция ушу при этом требовала исключительного личностного обучения,
"от сердца к сердцу". Обратим внимание на другую особенность китайское понятие
"чуань" может трактоваться и как "передача" и как "традиция", в нем
присутствует смысл "преемствования - передачи", некоего неугасимого потока
сохранения Учения. И здесь перед нами встает, пожалуй, самый мистический, самый
сложный для понимания вопрос о сути ушу: что конкретно передается и
преемствуется в традиции китайских боевых искусств? Смысл выражения "традиция
ушу" уловить весьма сложно, и даже китайские мастера не всегда способны
объяснить его, хотя и явственно ощущают свою принадлежность к внутреннему
потоку боевых искусств, пришедшему из глубокой древности. Обычные же люди
полагают, что приобщение к традиции ушу есть обучение комплексам, формам,
освоение принципов поединка, философских и теоретических построений. Иногда
простую повторяемость внешних форм ("Дед делал, отец делал, и я делаю")
принимают за преемствования традиции, хотя это зачастую есть просто привычка
или навык. Традиция вещь более глубокая, связанная с особым состоянием сознания
человека. В процессе обучения происходит преемствование духовного импульса,
передаваемого от мастера к ученику. Процесс этой передачи бесконечен, он
начинается в непроглядной древности и транслируется через века вплоть до
нынешних поколений. Это и составляет суть передачи традиции. Сложно поверить в
то, что за боевыми искусствами внешне столь эффективными, зрелищными скрывается
некое "внутреннее тело" традиции фактически, основа ушу. Дело в том, что
почувствовать ее можно лишь соприкоснувшись с этой традицией, "войдя" в ее
внутренний мир. Для представителей Запада это вещь чрезвычайно трудная: с одной
стороны, необходимы некие каналы, по которым передается это "внутреннее тело",
например настоящая (не поддельная, не имитация!) школа ушу, "просвещенный
учитель", воплощающий своим сознанием этот духовный поток, с другой стороны
колоссально долгое время, практически вся жизнь. Смысл Учителя ушу в том, что
он происточет и передает духовный флюид, некую Благую силу (Дэ), поток духа
своим последователям. Воспринять его могут наиболее талантливые, "открытые
Небу" ученики, которые так и назывались "Небесные таланты" (Тяньцай). Здесь
необходим
особый тип психической организации человека, высокий уровень чувствительности.
Последователей истинной традиции было чрезвычайно мало во все времена, но еще
меньше их сейчас, после многочисленных гонений на традиционное ушу. Этот слой
мастеров "чжэнчуань" всегда был элитарным, полузакрытым, сохраняющим предельную
духовную концентрацию внутри себя. Здесь особую роль играли специальные
генеалогические хроники "цзяпу", которые имела каждая школа ушу.
      Смысл этих хроник прежде всего заключался в следующем: по ним можно было
безошибочно определить, кто принадлежит к "истинной передаче", а кто нет, и
таким образом исключить подделки и профанацию. За счет понятия "истинной
передачи" ушу всегда поддерживало духовную чистоту, чжэнчуань служила неким
барьером внутренней гигиены боевых искусств, отсекало случайных, бесталанных,
нечестных людей. Конечно, никакого объективного критерия здесь нет и быть не
может, однако сами мастера безошибочно угадывают лжеца или профана, как бы
точно он ни имитировал внешние формы ушу и каким бы могучим бойцом он ни был.
      Техническое мастерство, мощь удара здесь не в счет, хотя это и составляет
важнейшую часть ушу. Речь идет о способности понять и полностью принять
глубинный смысл ушу, превзойти самого себя и выйти за рамки собственной
индивидуальности в пространство пустоты Дао. Точная имитация внешней формы
стилей без внутреннего наполнения называется ложной передачей ("цзячуань").
Причем большого критического смысла в это выражение не вкладывается. Вполне
понятно, что лишь единицам доступно понимание глубин ушу и его "истины", а
усердная имитация движений сама по себе не так уж плоха. Важно другое: люди
"ложной передачи" сами ничему научить не могут, или их обучение лишено
целостности.
      Зыбкая грань между ложной и истинной передачей волновала многих китайских
мастеров, стремившихся сохранить свою школу. Увы, они сталкивались и до сих пор
сталкиваются с глобальным непониманием самого смысла чжэнчуань ведь суть
передачи постигается лишь сознанием, находящимся на высоком уровне ментального
развития, а обычные люди не видят большой разницы между мастером, передающим
истину, и его учеником, который лишь точно копирует его. Иногда даже ученик
кажется лучше: он и движется быстрее, и бьет резче. Но суть мастерства в другом
в умении оставить после себя определенный духовный импульс, "след", а его не
измеришь силой удара. В современном Китае понятие "истинная традиция" несколько
изменило свой смысл. Иногда его применяют к любому, кто занимается традиционным
стилем ушу у старого учителя. Понимание "истинной традиции" как исключительно
духовной передачи пропадает.
      Сегодня зачастую "истинная традиция" просто противопоставляется тем, кто
занимается ушу ради внешних показных эффектов, типа спорта, когда от огромного
комплекса боевых искусств остается лишь внешняя имитация. И тем не менее
традиция "истинной передачи" жива в Китае до сих пор, хотя поддерживается
крайне небольшим кругом традиционных школ. Их миссия передать целиком тот
духовный импульс, который был воспринят их предшественниками сотни лет назад.
Многие сегодня даже отказываются брать учеников. Если нет "истинного ученика",
соответствующего самой глубине культуры ушу, то лучше не обучать никого, нежели
преподавать недостойному, или, как говорили в школах ушу, "лучше уж вовсе не
передавать чем передавать поверхностно". Базовый трактат по искусству меча
одной из старых школ ушу "Наставления по мечу куньу" объяснял: "Иметь
возможность передать и не передать это значит потерять человека. Не уметь
передавать но передавать это значит потерять искусство меча. Но если
предполагать, что человек не истинен, то лучше потерять и человека, и искусство
меча."
С. Березнюк
http://lib.druzya.org/busido/.view-shao-ling.txt.html?pg=11