Шаолиньское ушу - это традиционное название искусства рукопашного боя и
способов владения оружием, зародившихся или развивавшихся в монастыре Суншань
Шаолинь, что расположен в китайской провинции Хэнань административный центр -
Чжэнчжоу в уезде Дэнфэн. Шаолиньское ушу широко распространено в Китае и за его
пределами, оно является одной из древнейших ветвей ушу. Согласно легендам, оно
ведет свое начало от индийскою проповедника буддизма Бодхидхармы (на китайском
это имя было протранскрибировано как Путидамо, позднее его стали называть
просто Дамо). Он прибыл в царство Северная Вэй примерно в VI веке и будучи не
понятым властями удалился в этот монастырь, где и просидел девять лет в пещере
спиной к стене. Когда он, наконец, решил подняться, то оказалось, что ноги
потеряли двигательную способность. Однако, используя особый комплекс упражнений,
 Дамо восстановил их активность, и предписал монахам сочетать практику
молчаливого созерцания с физическими упражнениями.
     От него монахи якобы, изучили первый комплекс шаолиньского ушу - "18 рук
архатов" (архат - последователь Будды, достигший последней, четвертой ступени
святости на пути к нирване - полностью освободившийся от земных желаний).
Реальных свидетельств того, что Дамо преподавал ушу, не имеется, однако
историческим фактом является то, что в предписанные монахам "четыре деяния"
входило и "воздаяние за зло".
     Другой популярной легендой о Шаолиньском монастыре является история о том,
как 13 монахов спасли императора. Дело было в VII веке, когда Ли Шиминь -
второй император династии Тан - спасаясь от мятежника Ван Шичуня упал в
протекавшую неподалеку от монастыря реку и был спасен монахами. Тринадцать
монахов решили защитить императора и монашеский отряд, разгромив мятежников,
взял Ван Шичуня в плен. Вернувшись на трон, Ли Шиминь не забыл услуги,
пожаловал монастырю землю (около 250 га), разрешил монахам пить вино и есть
мясо, а самому монастыря было позволено содержать особые монашеские войска.
     Однако первые исторические подтвержденные сведения о том, что в
Шаолиньском монастыре есть свой особенный стиль ушу, относятся только к началу
периода правления Китае монгольской династии Юань. В XIII веке в монастыре
появился монах по имени Цзюэюань. Он ушел из родных мест с единственной целью -
постичь тайны искусства шаолиньских бойцов. Однако несмотря на занятия у лучших
наставников, он пришел к выводу, что уровень шаолиньского ушу вовсе не
соответствует тому, о котором говорят легенды. Решив найти настоящих мастеров,
он отправился на поиски. В Ланьчжоу он помог отбиться от разбойников некоему Ли
Соу. Узнав о цели странствий Цзюэюаня, Ли Соу рассказал, что в Лояне (тогдашняя
столица Китая) есть человек по имени Бай Юнфэн, который знает тайные
шаолиньские традиции. Вместе с сыном Ли Соу (позднее принявшим монашеское имя
Дэнхуэй) и Бай Юнфэном все четверо вернулись в монастырь. Там они много лет
перерабатывали имеющиеся техники, привнося в них все, казавшееся им
рациональным и разумным. Так на основе "18 рук архатов" Цзюэюань создал
комплекс "72 руки" (в настоящее время в Шаолине существует парный комплекс "72
приема Цзюэюаня"), который потом был дополнен до 170 приемов. Бай Юнфэн
разработал систему "боя пяти животных" - тигра, леопарда, дракою змеи и журавля.
      Шаолиньский монастырь простоял до 1928 года. 20-е годы нашего века вошли в
историю Китая под названием "правление милитаристов", когда каждый, кто имел
хоть какую нибудь военную силу (от группы армий до батальона) объявил себя
полновластным властелином какой-либо территории (от нескольких провинций до
одной деревин). Все они вели сложную военно-политическую борьбу за увеличение
своих владений, и в перспективе - за контроль над всем Китаем, то объединяясь в
кланы, то вновь нарушая договоры и союзы. В 1928 году место, где находится
монастырь, стал полем боя, и монастырь был уничтожен страшнейшим пожаром за всю
его многовековую историю. Согласно хроникам, огонь бушевал 40 дней, монастырь
выгорел дотла. Монахи разбрелись по окрестным деревням, часть вернулась в мир.
     Монастырь так и находился в руинах до 1970 года, когда о своем намерении
посетить знаменитый храм заявил японец Со Досин, объявивший себя преемником
шаолиньской традиции, якобы переданной ему незадолго до войны в Китае каким-то
из монахов (история, честно говоря, очень и очень сомнительная, но по
политическим соображениям в Ките обычно предпочитают называть то, чем
занимаются в "Японском союзе сёриндзи кэмпо", японским вариантом шаолиньского
ушу). Тогда правительство срочно выделило крупную сумму на восстановление
монастыря и собрало уцелевших монахов (точнее тех, кто захотел вернуться в
монастырь).
     В настоящее время монастырь Суншань Шаолинь является прежде всего крупным
туристским центром. Вокруг него кормится большое количество школ ушу, никакого
отношения к монастырю не имеющих. Обычно они делают деньги на доверчивых
иностранцах, которые всерьез готовы выкладывать по 20 долларов в день за то,
чтобы после двухнедельных тренировок получить сертификат о том, что они
"изучали настоящее Шаолиньское ушу".
     Одним из самых известных заведений такого рода является Международная
академия шаолиньского ушу. Возглавляет ее Ван Чанцин (обычно предпочитающий
подписываться монашеским именем Дэцянь).
     В Шаолиньском ушу есть как стили внутренней работы где главное - мягкость,
так и стили внешней работы, наполненные жесткой силой. К настоящему времени
стилей внешней работы - подавляющее большинство. Внутреннюю и внешнюю работу
различают по специфике искусства, в зависимости от школы. Если в основном
тренируют "мышцы, кожу и кости" - это внешняя работа, если "цзин, ци, шэнь" - то внутренняя работа
     Очень трудно определить, какие стили следует относить к шаолиньским, ибо в
разных концах Китая существуют стили, занимающиеся которыми свято уверены, что
стиль идет чуть ли не от самого Бодхидхармы.
     Сейчас к шаолиньским стиля обычно относят стили практиковавшиеся и
практикующиеся в монастыре постоянно и стили, носители традиций которых
проживают в настоящее время вне монастыря, но шаолиньское происхождение которых
несомненно.
     В настоящее время к таолу шаолиньского кулачного искусства с уверенностью
можно отнести следующие: сяо хунцюань (малый хунцюань), да хунцюань (большой
хунцюань - 3 комплекса), паоцюань (пушечный кулак), чжаоянцюань (кулак
обращенный к солнцу мэйхуацюань (кулак сливы мэйхуа), тунбицюань (кулак
пронзающих рук), цзиньганцюань (алмазный кулак), синьиба (захват сердца и
мысли) и ряд других. В парные таолу входят: лохэцюань (кулак шести соединений),
ухэцюанъ (кулак пят соединений), "72приема Цзюэюаня" и другие. Основные вид
оружия: шест, копье, широкий меч-дао, прямой меч - цзянь, пернач, крюк тигриной
головы, серп для травы, лопата с полумесяцем, девятизвезный хлыст,
трехсекционный цеп, кинжал, алебарда - цзи, трезубец. К смешанным таолу
относятся: "голыми руками против широкого меча", "с голыми руками против копья",
 "с голыми руками против кинжала", "алебарда против копья", "широкий меч против
копья", "шест против копья", "серп для травы против копья", "пара широких мечей
против копья", "шест высотой до бровей против копья", "костыль против копья",
"костыль против шеста высотой до бровей", "девятизвенный хлыст против шеста" ,
"пернач с хлыстом против копья", "цеп против копья" и многие те другие.
     Помимо всего этого в шаолиньском ушу есть методики циньна (болевых
захватов, заломов, удушении и т.п.), специальные методы боя на короткой
дистанции, трактат "Ицзин-зин" ("Канон изменений в мышцах") и множество методов
жесткой и мягкой наработки.
     Специфическая манера шаолиньского ушу состоит в том что подъемы и
опускания, наступления и отступления происходят по одной линии, подъемы
поперечные - опускания продольные. Так как шаолиньское ушу утверждалось в боях
считают, что атака и защита должны происходить фронтально или с боковой стороны,
 незачем тратить силы и ходить кругами. Бытует поговорка: "кулак бьет на
пространстве где может улечься корова". Это означает, что в бою наступления и
отступления делаются на два-три шага, поэтому при занятиях шаолиньским ушу нет
ограничений по площадке и оборудованию.
     Кроме того, в шаолиньском ушу при ударах кулаком (ладонью) рука согнута в
локте - и в то же время не согнута, выпрямлена - и в то же время не выпрямлена,
это вызвано необходимостями реального боя. Рука слишком выпрямилась - не
остается сил на возвращение, и если сильный противник схватил ее, то сможет
причинить вред, если рука слишком согнута - то может не достать до цели.
     В шаолиньском кулачном искусстве требуется согласованное использование
трех внутренних координаций (сердца и мысли, мысли и ци, ци и силы) и трех
внешних координаций (кистей и стоп, локтей и коленей, плеч и бедер). Манера
шаолиньских кулачных методов такова: движешься - подобно ветру, стоишь -
подобен вбитому гвоздю, тяжел - словно железо, легок - словно листок,
защищаешься - словно девственница, нападаешь - как свирепый тигр. Есть
поговорка: "у кулака есть форма, у удара нет формы". Ее смысл в то том, что
кулак при тренировке таолу увидеть можно, но и реальной схватке из-за
молниеносной скорости трудно разглядеть его форму. Правило кулачного искусства
гласит: "нет приемов и блоков - будет лишь один удар, появились приемы блоки -
ударов будет несколько десятков".
     К прикладным методам также относятся правила "внешне свиреп - внутри
спокоен", "поднять шум на востоке и атаковать с запада", "указать вверх и
ударить вниз", "пустое и полное используются параллельно", "есть методы для инь,
 есть методы для ян". Движения мощные и ловкие, смысл глубокий - и выражен
просто.
     Шаолинь характеризуется шестью иероглифами: наработка, соответствие,
храбрость, быстрота, свирепость и подлинность.
     "Наработка" означает, что мастерство должно быть совершенным. Как гласит
поговорка, "кулак бьет тысячу раз, а корпус движется естественно". В действиях
кулаками нужно чтобы проникновение в суть достигало сверхъестественности, чтобы
была живая маневренность, нужно демонстрировать "один прием на одну позицию", в
атаке есть защита, в защите есть атака.
     "Соответствие": ци должно двигаться в соответствии с делаемым, защиты
должны согласовываться с атаками помогая силе и следуя форме, не нужно входить
в свое столкновение с надвигающимся приемом, "четырьмя лянами можно извлечь
тысячу цзиней".
      "Храбрость" - это решительность. Появилась возможность - и атакуешь без
колебаний.
      "Быстрота" - это скорость. В движении подобен - убегающему зайцу,
окидываешь взглядом - будто летящий лебедь.
      "Свирепость" означает, что в движениях должна быть сила.
"Подлинность" - это означает, что не надо тренировать красивых пустых движений,
прием за приемом, форма за формой. Если не удар - то защита, но в защите есть
удар, в ударе есть защита.
     При этом в шаолиньском ушу обращают огромное внимание на трансформации
пустого и полного, в стратегии прорабатывают принцип "встречаешь жесткое мягкой
трансформацией, встречаешь мягкое жестким наступлением". В закалке основным
методом является "столбовое настаивание" (стойка мабу).
     "Столобовое настаивание"- база шаолиньского кулачного искусства, важнейший
способ тренировки сил ног и регулирования дыхания. Натренировал "столбовое
настаивание" - и в движениях будешь устойчивым словно гора Тай-шань.
С.Березнюк
Молчащая культура
      С чем можно сравнить китайскую культурную традицию в том виде, в котором
соприкасается с нейевропеец, хотя бы в общих чертах знакомый с ее историей,
языком и обычаями? Пожалуй, с тонкой, прозрачной, но при этом абсолютно
непроницаемой тканью. Мы прекрасно видим, что творится за этой почти эфемерной
перегородкой, и все же не можем проникнуть сквозь нее. Мы видим и знаем, какие
люди находятся по ту сторону, какие отношения складываются между ними, чем они
дышат и живут, но, увы, не способны сами приобщиться к этому зазеркальному миру.
       Мир за этой перегородкой духовно полноценен, каждая его часть является
взаимопреемлющей. Так, в ушу философия не отделена от приемов, равно как и во
всей китайской культуре практика вообще неотличима от духовного
совершенствования. Здесь символ един со своей природно-естественной формой,
мастерство неотличимо от святотатства. Именно эту ткань, которую мы начинаем
все реальнее и реальнее ощущать при изучении боевых искусств, мы и понимаем как
традицию, а отсюда становится понятным, что такое "жить внутри традиции". Лишь
единицы западных людей сумели, не нарушив кисейной тонкости этого мира, войти в
него, стать преемниками школ и воспринять ушу именно в таком виде, как его
воспринимают китайские мастера, как путь духовного преемствования воли древних
мудрецов.
      Для Дальнего Востока боевые искусства всегда были полифункциональны, они
одновременно являлись и искусством самозащиты и способом состязаний, ритуальным
видом спорта и методом превентивной медицины, духовной дисциплиной и способом
социально культурного воспитания, символической самореализацией человека в
пространстве священных сил космоса и колоссальным
зрелищем.
      Китай стал колыбелью всех восточных боевых искусств. Правда, не все
сегодня громко заявляют об этом, кому же хочется "терять самостоятельность". Но
факт остается фактом, практически все боевые искусства вышли из ушу.
      Основной парадокс, может быть, заключается в том, что о китайских боевых
искусствах мы узнали не с Востока, не из их колыбели, а с Запада. О загадочных
китайских боевых искусствах говорили еще в 60-х годах, но настоящий бум начался
примерно с начала 70-х. Слово "ушу" тогда практически никому не было известно,
зато прижилось слово "кунфу". Именно так называли боевые искусства в ряде южных
районов Китая и так его именовали в тайных обществах, которые переместились из
Китая в США, а позже и в Европу еще в начале века. Ни для кого не было секретом,
 что большинство залов для занятий кунфу "квонов" ("гуань") принадлежат именно
тайным обществам "Белого солнца", "Неба и Земли", которые из организаций
взаимопомощи стремительно трансформировались в гангстерские группировки.
      Интересно, что долгое время Запад вообще не знал, как называются
китайские боевые искусства, первоначально их называли просто "китайским боксом",
 а известный популяризатор боевых искусств Эд Паркер вообще именовал их
"китайским каратэ".
      К середине 70-х годов западной публике уже приелось каратэ, кроме того
стало ясно, что занятия каратэ требуют регулярных и достаточно трудоемких
тренировок, в то время как немало поклонников кунфу надеялись, что мастерства
можно достичь и без изнурительной работы, лишь овладев "внутренней энергией". К
тому же каратэ уже к середине 70-х годов имело четкие правила и строгую систему
соревнований, подделки под каратэ были достаточно сложны, Таким образом, под
понятие "кунфу"
попадало все, что не являлось каратэ, в том числе и многочисленные выдумки.
Ошеломляющий эффект на публику произвела и личность Брюса Ли.
      В середине 70-х годов появились книги Р.Хаберзетцера, Д.Дрэгера, Р.Смита,
Э.Паркера, Д.Гилби,ставшие бестселлерами. Практически они и сформировали
западный подход к ушу. Хаберзетцер впервые рассказал о "внешних" и "внутренних"
школах, однако столь сильно запутался в истории ушу, классификации стилей и
столь сильно переврал все названия, что это свело на нет весь эффект его книги.
Гилби рассматривал ушу как продолжение каратэ, только более загадочное и
экзотическое. Кунфу просто оказалось той почвой, к которой можно было приписать
любые собственные фантазии.
      И все же книги имели ошеломляющий успех. Тем парадоксальнее кажется, что
в основе большинства из них не лежит практически никакого достоверного
материала, кроме слухов, бродивших вокруг "загадочного кунфу". В лучшем случае
местом "изучения" кунфу становился Гонконг, где преподаватели ушу далеко не
самого высокого уровня зарабатывали деньги на энтузиазме европейцев.
      Сколь ни нелепы были рассказы и сколь мало они не совпадали с китайской
реальностью, им охотно верили, поскольку такие истории целиком отвечали
западному стереотипу о кунфу. По существу, упоминания о китайском ушу служили
лишь "трамплином", от которого отталкивалась западная фантазия. Там, где "наука
об ушу" не получилась, тотчас возник "миф об ушу". Нимало не заботясь о
правдоподобности, десятки книг и сотни статей на Западе, а затем и у нас в
стране рассказывали небылицы о "коридорах смерти" Шаолиня, таинственных монахах,
 тайных методах боя, не удосуживаясь заглянуть в саму китайскую культуру. Здесь
можно задать до странности примитивный вопрос, на который, однако, еще никто не
сумел дать ответ: как можно было рассказывать об ушу, ни разу не заглянув в
китайские хроники и трактаты, не выяснив той многозвенной цепи событий, которая
привела к складыванию такого сложного феномена, как китайские боевые искусства.
Истинное ушу осталось в далекой дымке древних и современных легенд Китая и
Запада.
      Выдумывание ушу снимает для многих людей одну немаловажную проблему
собственной интеллектуальной слабости или элементарной лени в изучении боевых
искусств. Нетрудно стать "законодателем мод" в том стиле, который сам изобрел.
Большинство людей на Запале тренируются именно ради здоровья, что они и сами
неустанно любят подтверждать. Таким образом, предполагаемая глубина боевых
искусств редуцирована либо до несложных оздоровительных комплексов, либо до
системы боя, в которой больше рекламы, нежели реальной пользы хотя бы для
самозащиты.
      Как ни странно, первые упоминания о китайских боевых искусствах были
связаны с Японией. В начале века большую популярность приобретает дзю-дзюцу,
точнее некие японские "приемчики", которые европейцы и принимали за дзю-дзюцу.
Стали открываться первые секции дзю-дзюцу и дзюдо во Франции, причем пропаганде
этих единоборств в немалой степени способствовали сами японцы, прекрасно
понимающие, что на этом можно сделать неплохие деньги. Западные люди, начавшие
ценить японскую живопись, обратили внимание, что знаменитый японский художник
Хокусай иллюстрировал некоторые пособия по дзю-дзюцу. И вот на такой волне
популярности ряд известных востоковедов на рубеже XX века вспомнил, что на
самом деле родина дзю-дзюцу находится в Китае. Статья знаменитого китаеведа
Герберта Эберхарда, опубликованная в начале 1910-х, так и называлась "Дом
джиу-джитсу", и посвящена она была ушу в Китае (эта первая попытка разобраться
в истоках боевых искусств Дальнего Востока так и осталась
незамеченной). Но вот необычный факт, который не может не насторожить нас:
Эберхард, прекрасный знаток китайской культуры, народных верований и праздников,
 даже ни разу не упомянул слово "ушу"!
      Цитируя древние хроники и трактаты, он так и оставил китайские боевые
искусства безымянными, иногда именуя их "китайской формой джиу-джитсу". С тем
же необычным явлением мы сталкиваемся, читая работы самого известного
российского китаеведа, академика В.А.Алексеева. В начале нашего века он вместе
с французским исследователем Э.Шаванном объехал практически весь Китай, побывав
даже в самых глухих деревнях. Заезжал он и в Шаолиньский монастырь в провинции
Фуцзянь, где отметил настенные фрески, изображающие сражающихся монахов. Но все
это для В.М.Алексеева было лишь историей ни слова об ушу в современном ему
Китае он не написал. Ответ здесь тот же, что и в случае с Эберхардом. Прекрасно
развитый западный ум улавливал в китайской реалии, которые привык видеть на
Западе. Мы встречаем доскональные описания китайской архитектуры, удивительно
меткие замечания по поводу традиций и обычаев народа, но ни слова об ушу,
которое в то время было неотделимо от повседневной жизни Китая.
      Западный ум просто отказывался воспринимать боевые искусства как
самостоятельное явление культуры, как явление высшего цивилизационного порядка.
Блестящие ученые замечали лишь то, что имело аналоги в западной культуре, ушу
же долгое время оставалось "за кадром". Оно в лучшем случае рассматривалось
либо как народная забава, либо как обычное воинское ремесло, давным-давно
отошедшее в прошлое.
С. Березнюк
http://lib.druzya.org/busido/.view-shao-ling.txt.html?pg=11